"Иван Фотиевич Стаднюк. Война (книга 1)" - читать интересную книгу автора

убийство Кирова... И  т р а г е д и я  б е з в и н н ы х  б е р е т
н а ч а л о  в  в и н о в н о с т и  в и н о в а т ы х... О д н а к о
в и н о в н о с т ь  в и н о в а т ы х... н и к о г д а  н е
о п р а в д а е т  т р а г е д и ю  б е з в и н н ы х... Но история уже не
раз свидетельствовала о непостоянстве обращенных в прошлое суждений и
оценок... История знает и такие примеры, когда во времена всеобщего
высокого верования иные люди меняли свои воззрения; однако же в века
сомнений каждый держался своей веры... Страшно, когда те, которые меняют
или склонны менять свои верования, вдруг берут верх над постоянно
верующими. Не дай вам бог дожить до такого. - Последние слова Нил
Игнатович сказал протяжно, словно простонав. - Раньше утверждали, что вера
есть смирение разума. На самом же деле вера - это сила рода человеческого
и залог его бессмертия... Но мы уклонились... Это, кажется, не тот случай,
когда могут позабыть об истоках зла и о тех, кто так широко расплескал
его. Ведь никакая сталь никаких сейфов не устоит перед стремлением
человечества к правде. Правда имеет обыкновение подниматься даже из пепла.
Рано или поздно она скажет, кто виноват, а кто невиновен, а также направит
указующий перст на тех, кто по злой ли воле, в чаду ли безумия или тяжких
заблуждений повинен в трагедии невинных.
Нил Игнатович умолк, закрыл глаза и будто стал прислушиваться к
отголоску своих растворившихся в тишине слов. А Борис Михайлович с
тоскливой грустью смотрел на его строгое и неподвижно-мертвенное лицо.
- Что-то мы с вами увлеклись сложными анализами, Нил Игнатович, -
сказал маршал после затянувшейся паузы, и в его словах прозвучало желание
сменить тему разговора. - Вы так меня атаковали вопросами, что я не успел
спросить, как вы себя чувствуете.
- Спасибо, голубчик. Чувствую, как должен чувствовать. - Нил
Игнатович подавил вздох. - Но человек так создан, что ничто не мешает ему
постигать истину. Даже страдания... Я так понял, что Гитлер упредил нас в
развертывании сил. А мы?
- Мы? - переспросил Борис Михайлович. - Нам пока приказано не давать
повода для агрессии в надежде оттянуть ее начало. Но меры все-таки
принимаем. Скрытно выдвигаем из глубин страны пять армий: Ремезова,
Вршакова, Конева...
- Герасименко и Лукина, - продолжил перечень Нил Игнатович. - Об этом
я знаю. Знаю и о развертывании управлений двух фронтов, о приведении в
боевое состояние флотов... А что делается там, в приграничных округах? Я
же помню, голубчик, как вы с Жуковым настаивали держать главные силы в
районах старых границ, а к новым границам предлагали выдвинуть части
прикрытия для обеспечения развертывания главных сил в случае нападения...
- Не согласились с нами. - Борис Михайлович прерывисто вздохнул.
- Не согласились... - горестно повторил Нил Игнатович. - Не
согласились с такими светлыми головами...
- Нил Игнатович, зачем вы так?..
- Я, голубчик, имею право на все. - Профессор Романов улыбнулся
жалкой, почти детской улыбкой, в глазах его промелькнуло снисходительное
упрямство. - Война подтвердит нашу с вами правду...
- Лучше бы не подтверждала. - Маршал сокрушенно махнул рукой. -
Поэтому стараемся хоть исподволь улучшать в приграничных округах
группировки. Ну, и надеемся на рассудительность командующих округами и