"Иван Фотиевич Стаднюк. Война (книга 3)" - читать интересную книгу автора

ударил по врагу!
Немало и хлопцев-минометчиков прошло сквозь тяжкие бои за это время с
их минометной ротой! Немного осталось из тех, кто впервые встретил врага
западнее Минска... Алесь Христич, содрогаясь сердцем от недовольства самим
собой, иногда ловил себя на подленькой мыслишке о том, что чувствуется ему
в полку спокойнее, если все реже встречает тех, кто был свидетелем его
тяжкого и страшного позора, когда он стоял на краю свежевырытой ямы и,
будто с холодным камнем вместо сердца в груди, помертвевше смотрел на
строй красноармейцев, перед которыми должен был принять смерть. Такое
трудно перенести даже в кошмарном сне: его расстреливали за дезертирство и
трусость...
А красноармеец Алесь Христич отнюдь никаким дезертиром и никаким
трусом не был, и тем тяжелее было расставаться с жизнью, тем невозможнее
было смотреть в суровые, темно-серые лица красноармейцев, в их
напряженные, таящие недоумение, жалость и ужас глаза... Он уже перестал
тогда твердить непослушным языком и заледеневшими губами о своей
невиновности, то ли смирившись с неотвратимостью нелепой гибели, то ли не
веря, что его действительно расстреляют.
Эта жуткая история случилась в самом начале июля, когда немцы,
захватив Минск, рвались к Днепру. Мотострелковый полк Алеся Христича уже
не существовал как боевая единица. Штаб полка попал в окружение еще
западнее Минска, а мизерные остатки батальонов вливались в подходившие с
востока части и вместе с ними вновь вступали в оборонительные бои. Только
малочисленную минометную роту никто не решался спешить в боевые порядки. В
кузовах трех ее уцелевших грузовиков стояли на опорных плитах новенькие
минометы, вокруг них вповалку лежали на сене тяжелораненые; к минометам не
было мин, а раненых требовалось как можно быстрее доставить в любой
госпиталь, и всевозможные заслоны, контрольные посты без промедления
отправляли грузовики на восток.
В одну из последних июньских ночей разразилась сильная теплая гроза,
в одночасье сделав грунтовые дороги непроезжими. Но минометчикам повезло:
они в начале грозы успели зацепиться за шоссейку и, имея в запасе бочку
бензина, проехали за ночь под проливным дождем, в грохоте молний столько,
сколько можно было проехать. Затем на какой-то железнодорожной станции
перенесли в санитарный поезд раненых и нырнули в ближайший лес, чтобы,
пока не было для врага летной погоды, развести костры да успеть обсушиться
и отоспаться.
Пока минометчики отдыхали, их командир, старший лейтенант Бутынин,
уехал на грузовике разыскивать начальство, чтобы получить у него приказ о
дальнейших действиях роты, и куда-то запропастился. Скорый на догадки
ротный старшина Евсей Ямуга даже предположил, что старшего лейтенанта
свалила где-нибудь болезнь. Ведь за последние дни Бутынин ни разу как
следует не поспал. Светлый блондин со скромными, стыдливыми глазами,
круглолицый и плотный, он уже к концу первой недели войны стал почти
неузнаваем. Лицо потемнело и невероятно заострилось - острый подбородок,
маленький острый нос, остро выступающие скулы. Кажется, даже характер
старшего лейтенанта заострился. Командиры раньше нередко посмеивались над
извинительной манерой Бутынина обращаться к подчиненным: "Пожалуйста,
пойдите и подшейте свежий подворотничок", "Я вынужден объявить вам два
наряда вне очереди", "Очень прошу вас, не опаздывайте, пожалуйста, в