"Иван Фотиевич Стаднюк. Москва, 41-й " - читать интересную книгу автора

желания шире посмотреть на мир) обрело что-то трагическое, выражавшееся в
усталом и притушенном блеске глаз, в углубившихся морщинах и особенно в
опущенных уголках губ. Когда он снимал каску, волосы на его голове не имели
привычного прямого пробора, были свалявшимися и казались жидкими, как
побитый градом лен.
С тяжким чувством уезжал генерал Лукин из пределов Смоленска.
Раздражала неосознанная вина - та самая, которая терзает почти каждого
военачальника в подобном состоянии. Михаилу Федоровичу мнилось, что, может,
быть, он из-за усталости, из-за чрезмерного напряжения не учел чего-то,
упустил из вида какие-то обстоятельства.
В "эмке", испятнанной для маскировки зеленой и коричневой краской, с
ним ехал новый начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии Прохоров
Иван Павлович - известный среди артиллеристов знаток своего дела; он умел
чувствовать силу и возможности подчиненных ему полков, дивизионов, батарей
словно тяжесть и силу удара собственного кулака и, казалось, даже с
ощущением твердости того предмета, на который замахнулся. Нужные сведения
Прохоров умел добывать. Выслушав вернувшихся из частей подчиненных ему
офицеров, посидев ночь на узле связи, побывав на подвижных складах
артснабжения, он уже знал все, без чего нельзя было управлять артиллерией.
Но знаниями не заменить боезапаса, не заполнить лотки орудийных передков.
Нужны были снаряды, много снарядов, а подвоз их с захватом немцами Ярцева и
оседланием магистрали Минск - Москва прекратился. Нужно было и пополнение
артдивизионов техникой, особенно противотанковой. И Прохорову, как и
генералу Лукину, виделось, что только чудо могло затормозить близко грядущую
кровавую развязку.
Впереди их машины ехал броневичок, из башни которого по грудь высунулся
адъютант Лукина старший лейтенант Михаил Клыков. Генерала Лукина всегда
веселила его кавалерийская осанка. Клыков (между прочим, как и Лукин, -
Михаил Федорович) был кубанским казаком и, восседая в башне броневика,
держал себя как в седле - широко расправлял грудь и на дорожных рытвинах,
когда броневик подбрасывало, вскидывал вверх тело, будто опирался на
стремена седла и облегчал ход коню.
Сзади машины генерала Лукина, объезжая частые воронки и переваливаясь
на рваном асфальте, катил в своей легковушке дивизионный комиссар Лобачев.
Держали путь к магистрали Минск - Москва, на то место, где ее пересекала
дорога Смоленск - Демидов. Оно, это место, все время манило к себе генерала
Лукина. Нет, не потому, что отсюда [5] рукой подать к Жукову, где в лесу был
узел связи, без которого командарм наполовину слеп и глух. Михаил Федорович
постоянно ощущал неприкрытость. Этого оперативно важного места, примыкающего
к северной части Смоленска, как ощущают сквозняк слабо прикрытой частью
тела. Ему, этому месту, зримо угрожали со стороны Демидова и Ярцева
подвижные танковые клинья немцев. И отсюда был совсем близок опустевший
военный аэродром пусть с искромсанными взлетно-посадочными полосами...
Еще раз охватив мыслью эту грозную опасность, Михаил Федорович знобко
передернул плечами, с тревогой посмотрев сквозь придорожный, покрытый густой
пылью кустарник в сторону аэродрома... Очень удобное место для высадки
усиленного техникой вражеского десанта.
Проезжали небольшое село Печерск. Над дорогой слева возвышалась
аккуратно граненная церквушка. Древнеславянской вязью лепились на ней ближе
к крыше цифры, обозначавшие год построения церкви: 1678.