"Иван Фотиевич Стаднюк. Москва, 41-й " - читать интересную книгу автора

каждому, кто был там в июле 1941 года. По-новому в романе "Москва, 41-й"
освещена трагическая история армейской группы и ее командующего
генерал-лейтенанта В. Я. Качалова, погибших под Рославлем, так же как и
печальная участь армии генерал-майора К И. Ракутина.
Картины, создаваемые Иваном Стаднюком, тем убедительнее, что он -
непосредственный участник многие описываемых событий. Но и тогда, когда ему
доводится описывать то, чему свидетелем были другие, или даже что-то
домысливать, он порой достигает замечательной выразительновти. Достаточно
вспомнить, с какой достоверностью в романе "Москва, 41-й" изображено
смещение генерала Жукова с поста начальника Генерального штаба.
Нет ничего удивительного в том, что романы, посвященные войне,
переполнены батальными сценами. Как мне кажется, такие сцены нигде не имеют
самодовлеющего значения. Все они подчинены главному - показу того, как
усиливается наше сопротивление фашистским армиям, как мы, проникаясь
испепеляющей ненавистью к жестокому, беспощадному, поначалу в военном
отношении более опытному и изобретательному врагу, постепенно, но
неостановимо овладеваем наукой побеждать, как крепнет напряженно ищущая
военная мысль наших командиров и политработников всех рангов.
Но наиболее зримо в романе показан генерал Жуков, вышедший из самых
глубин русского народа, словно самой жизнью наделенный всеми лучшими
качествами этого народа. Главные из них - абсолютная независимость,
смелость, дерзость мысли, соединяющаяся в непосредственной
действительностью, умением бесстрашно защитить и осуществить свои самые
смелые замыслы и решения. Писатель, говоря о генерале Жукове, нашел верное
определение: буйная образность его военного мышления.
Изображение взаимоотношений Сталина и Жукова, надо полагать, властно
притягивает читателя к военным романам Ивана Стаднюка, несмотря на то, что
этих взаимоотношений касались и Чаковский в "Блокаде" и многие другие
советские писатели; да и сам величайший из маршалов не обошел их в своих
"Воспоминаниях и размышлениях".
В романе "Москва, 41-й" писатель именно как художник, проявляя
несомненную смелость, пытается по-новому рассмотреть взаимоотношения Сталина
и Жукова в свете безумно влажной международной ситуации, сложившейся
накануне и я первые месяцы войны. В связи с острыми разногласиями между
Сталиным и Жуковым в июле 1941 года он утверждает:
"Это было столкновение двух характеров, выковывавшихся в
постоянной неистовой борьбе за сотворение нового мира. Характеры эти
отражали в себе атмосферу и трудного времени, несли в своем неспокойстве его
трагичность. Парадокс состоял в том, что натуры Сталина и Жукова,
устремляющие усилия к единой цели, временами оказывались в чем-то
несовместимыми".

И писатель убедительно показывает, что Сталин был прав политически,
возражая против предложения Жукова отвести за Днепр Юго-Западный фронт,
оставив Киев, поскольку Киев был не только важным стратегическим пунктом в
нашей обороне, но и важной "козырной картой" в близившихся переговорах с
правительствами Англии и США, все еще не решавшимися занять твердые позиции
и оказать помощь Советскому Союзу в борьбе с фашистской Германией и ее
сателлитами. Но Жуков был совершенно прав с точки зрения военной
целесообразности предложенного им стратегического решения в июле 1941 года.