"Октавиан Стампас. Проклятие ("Тамплиеры" #5)" - читать интересную книгу автора

за шахматной доской игрой с таким блестящим противником, как я... Чего же
тебе еще нужно?
Купец взял под мышку кожаную сумку с фигурами.
- И не гордись, вот что я тебе скажу. Не положено рабу хотеть того,
чего не может его хозяин.
С этой загадочной фразы и начались некоторые изменения в жизни
плененного тамплиера. Они накапливались медленно и в начале были
неразличимы и неощутимы. Источником новых сведений, которые расширяли
загороженный цветочными стенами горизонт, стал Лако.
Нарзес до такой степени уверовал в его преданность бывшему комтуру с
одной стороны, и в его беспредельную тупость с другой, что разрешил
покидать расположение усадьбы и бродить по городу. Таким образом слуге раба
жилось много веселее, чем господину слуги.

Лако начал с того, что как следует осмотрел ближайшие окрестности
райского застенка. Выяснилось, что усадьба Нарзеса даже больше, чем это
могло показаться вначале. Имелась в ней довольно просторная женская
половина. После нескольких дней наблюдения за нею, Лако пришел к выводу,
что там находится гарем.
- Гарем?!
- Да, мессир.
- Какой тут может быть гарем? Ведь Нарзес - христианин!
- Но он очень давно живет на востоке.
- Да, пожалуй, - задумчиво сказал Арман Ги, - и привычки страны стали
ему близки. Причем для любвеобильного человека привычки эти весьма удобны.
Лако ничего не ответил.
- Но постой, тогда наш Симон...
Лако молча кивнул.
- Что, евнух?
- Да, мессир.
Симоном звали высокого, грациозного персиянина, одного из тех жителей
усадьбы, кому разрешалось навещать тамплиерского пленника. Крещеный иранец
был весьма мягок в обхождении и красноречив. Начитан в творчестве своих
соплеменных поэтов. Впрочем, разговоры на литературные темы не расцвели
пышным цветом под сенью укромного павильона. Ибо Арман Ги не разбирался ни
в персидской поэзии, ни в какой другой.
Говорили о разных прочих предметах. Поведение персиянина всегда
казалось Арману Ги немного странным. Он считал его шпионом, а оно, вон оно
что - евнух! Впрочем, одно не исключает другого.
- Ну, ладно, а как это меняет наше положение в этом парадизе?
Лако пожал плечами.
- Пока неясно.
Бывший комтур завалился на свое ложе и уставился в расписной,
немыслимо опостылевший ему потолок. Да, время движется, и ничего с этим не
поделаешь. Что там происходит во Франции? В живых ли еще король Филипп и в
силе ли его поручение?
В последнее время бывший контур все реже вспоминал о своем монархе,
хотя никогда не переставал в глубине души считать себя его посланцем.
Итак, ожидание продолжается.
Ожидание чего?