"Октавиан Стампас. Цитадель ("Тамплиеры" #3) " - читать интересную книгу автора

человека приучают не бояться ее, ибо здесь всем, а значит и тишиной, правит
повелитель Синан, и бояться имеет смысл только его. И даже не столько
гнева, сколько невнимания.
Сеид-Ага сделал знак четырехпалой рукой, и они вместе с Исмаилом,
оставив сопровождающих, углубились в левый коридор.
Всякий раз, идя на встречу с Синаном, фидаин волновался, сейчас же у
него были особые основания для волнения. Во-первых, странная задержка перед
встречей, во-вторых, впервые его ведут по этому коридору.
Комната, куда его ввел Сеид-Ага, представляла собой верхнюю половину
разрезанного шара, с белыми, абсолютно гладкими стенами и длинной
прямоугольной прорезью на той части купола, что была обращена в сторону
священного камня Каабы. По крайней мере, так решил Исмаил. На каменном полу
лежала небольшая квадратная циновка сплетенная из морской травы. На ней
Исмаил, оставленный в одиночестве своим сопровождающим, увидел лежащего
ничком человека. Ноги подогнуты, руки распластаны.
Фидаин смутился, он впервые видел повелителя в таком положении. Время
вечерней молитвы уже давно прошло. Впрочем, Исмаил догадывался, и уже
довольно давно, что и сам имам, и его наместники в других замках
Антиливана, молятся как-то по-своему. Мысль о том, что существует два
обряда, один - для простолюдинов и профанов, другой - для избранных и
мудрецов, волновала его. Об этом не было принято говорить в замке. Однажды
он попытался в самой невинной форме завести разговор об этом со своим
земляком, но тот шарахнулся от него, как от зачумленного. И вот теперь имам
Синан сам открывает перед ним один из секретов этого высшего обряда. Исмаил
почувствовал, что лицо его стало горячим. Было ясно, сегодня с ним должно
случиться что-то важное. Не хочет ли старик приблизить его к себе? Тогда
эту демонстрацию можно воспринимать как акт доверия.
Такие мысли появляются прежде, чем какие бы то ни было подозрения.
Лежащий на циновке приподнялся. Постоял некоторое время на коленях.
Затем встал и с них. В ожидании того момента, когда он обернется, сердце
фидаина застучало сильнее. Его преклонение перед этим человеком не знало
пределов, снискать его благосклонность было счастьем.
- Ну что ж, говори, Исмаил, - сказал имам довольно высоким,
привычно-недовольным голосом. Такого тона он придерживался даже тогда,
когда повода для недовольства не было.
- Твое повеление выполнено, - взволновано, испытывая чувство
восторженной благодарности, громко произнес фидаин.
Имам повернулся к нему. Это был широколицый, безусый человек с
заметным шрамом на подбородке. Его правое веко замерло в вечном прищуре -
как и шрам на подбородке, следствие падения с коня в юности. Этот прищур
придавал лицу Синана внимательное, изучающее выражение даже тогда, когда он
не хотел этого. Впрочем, оно всегда шло человеку, обладающему огромной
властью.
- Ты говоришь, что мое повеление выполнено, - в голосе имама появилась
повествовательная интонация, клонящаяся в сторону сомнения.
- Аллах свидетель! - поспешил сказать Исмаил. - Уже завтра дюжина
вестников примчится сообщить, что войско Хасмейнского эмира внезапно
повернуло вспять.
- И что, эмир Бури мертв?
Фидаин смешался.