"К.С.Станиславский. А.П.Чехов в Художественном театре" - читать интересную книгу автора

шелковом платье. Эта сентиментальная картина так его обеспокоила, что он
хотел ехать в Москву, чтобы только не участвовать в ней.
По вечерам собирались иногда в отдельном кабинете гостиницы "Россия", -
кто-то что-то играл на рояли, все это было по-дилетантски наивно, но,
несмотря на это, звуки музыки моментально вызывали у Горького потоки слез.
Однажды как-то Горький увлекся и рассказал сюжет своей предполагаемой
пьесы. Ночлежный дом, духота, нары, длинная скучная зима. Люди от ужаса
озверели, потеряли терпение и надежду и, истощив терпение, изводят друг
друга и философствуют. Каждый старается перед другими показать, что он еще
человек. Какой-то бывший официант особенно кичится своей грошовой бумажной
манишкой - это единственный остаток от его прежней фрачной жизни. Кто-то из
обитателей дома, чтобы насолить официанту, стащил эту бумажную грудь и
разорвал ее пополам. Бывший официант находит эту разорванную манишку, и
из-за этого поднимается целый ужас, свалка. Он в полном отчаянии, так как
вместе с манишкой порваны всякие узы с прежней жизнью. Ругательства и споры
затянулись до глубокой ночи, но были остановлены неожиданным известием о
приближении обхода - полиции. Торопливые приготовления к встрече полиции,
каждый мечется и прячет то, что ему дорого или компрометирует его. Все
разлеглись по нарам и притворились спящими. Пришла полиция. Кое-кого без
звания увели в участок, и нары засыпают; и только один богомолец-старик
сползает в тишине с печи, вынимает из своей сумки восковой огарок, зажигает
его и начинает усердно молиться. Откуда-то с нар просовывается голова
татарина и говорит:
- Помолись за меня!
На этом первый акт оканчивался.
Следующие акты были едва намечены, так что разобраться в них было
трудно. В последнем акте: весна, солнце, обитатели ночлежного дома роют
землю. Истомленные люди вышли на праздник природы и точно ожили. Даже как
будто под влиянием природы полюбили друг друга. Так у меня осталось в памяти
все, что говорил мне о своей пьесе А.М.Горький.
Театр кончил всю серию своих постановок и закончил свое пребывание
чудесным завтраком на громадной плоской крыше у Фанни Карловны Татариновой.
Помню жаркий день, какой-то праздничный навес, сверкающее вдали море. Здесь
была вся труппа, вся съехавшаяся, так сказать, литература с Чеховым и
Горьким во главе, с женами и детьми.
Помню восторженные, разгоряченные южным солнцем речи, полные надежд и
надежд без конца.
Этим чудесным праздником под открытым небом закончилось наше пребывание
в Ялте.
В следующем году у нас шли: "Снегурочка", "Доктор Штокман", "Три
сестры", "Когда мы, мертвые, пробуждаемся".
С самого начала сезона Антон Павлович часто присылал письма то тому, то
другому. У всех он просил сведений о жизни театра. Эти несколько строчек
Антона Павловича, это его постоянное внимание незаметно для нас оказывали на
театр большое влияние, которое мы можем оценить только теперь, после его
смерти.
Он интересовался всеми деталями и особенно, конечно, репертуаром
театра. А мы все время подзуживали его на то, чтобы он писал пьесу. Из его
писем мы знали, что он пишет из военного быта, знали, что какой-то полк
откуда-то куда-то уходит. Но догадаться по коротким, отрывочным фразам, в