"К.С.Станиславский. А.П.Чехов в Художественном театре" - читать интересную книгу автора

Эта неестественность, вероятно, стесняла Антона Павловича. Он любил только
простые отношения. Моя жена, которой сразу удалось установить с ним эти
простые отношения, всегда чувствовала себя с ним свободнее меня. Нет
возможности описать, о чем они вдвоем разговаривали и как эта легкая,
непринужденная болтовня веселила и забавляла по природе естественного и
простого Антона Павловича.
И только в эти долгие дни, которые я просиживал вместе с Антоном
Павловичем в комнате рядом с больной, мне впервые удалась найти эту простоту
в наших отношениях. Это время сблизило нас настолько, что Антон Павлович
стал иногда обращаться ко мне с просьбами интимного характера, на которые он
был так щепетилен. Так, например, узнавши, что я умею впрыскивать мышьяк, -
а я как-то похвастался при нем своей ловкостью в этой операции, - он
попросил меня сделать ему впрыскивание.
Наблюдая за моими приготовлениями, он одобрительно улыбался и готов был
уже поверить в мою ловкость и опытность. Но дело в том, что я привык это
делать только с новыми, острыми иглами, а тут мне попалась игла, уже
довольно много поработавшая.
Он повернулся ко мне спиной, и я стал делать ему прокол. Тупая игла
никак не могла проколоть кожу. Я сразу струсил, но никак не мог покаяться в
своей неловкости, стал колоть еще усиленнее, и очевидно, причинил ему
значительную боль. Антон Павлович даже не вздрогнул, но только один раз
коротко кашлянул, и, я помню, этот кашель убил меня. После этого кашля я
совершенно растерялся и придумывал, как мне выйти из этого тягостного
положения. Но ничего подходящего не приходило в голову.
Надавив на тело концом и повернув шприц несколько вбок, чтобы дать
впечатление воткнутой иголки, я просто-напросто выпустил наружу всю
жидкость, которая и вылилась на белье.
Когда операция кончилась и я сконфуженно клал шприц на место, Антон
Павлович с приветливым лицом повернулся ко мне и сказал:
- Чудесно-с!
Больше, однако, он ко мне с этой просьбой не обращался, хотя мы и
условились, что я всегда буду делать ему впрыскивания.
Большое место в тогдашних наших разговорах занимал наш новый театр,
строившийся в Камергерском переулке. Так как Антону Павловичу нельзя было
покидать больную, то ему приносили на дом планы, чертежи и т.д.
Антон Павлович за время болезни жены сам очень истощился и ослаб. Жили
они в доме Сандуновских бань, окна выходили в переулок, в июне воздух был
ужасный, пыльно, душно, а двинуться нельзя было никуда. Все разъехались, и
при нем остались только я, жена и А.Л.Вишневский. Но и у меня уже все сроки
прошли, надо было ехать на воды, чтобы успеть до начала сезона довести курс
лечения до конца. Таким образом, бедный Антон Павлович осужден был остаться
один, и А.Л.Вишневский, который был искренне к нему привязан, решил остаться
при нем. А я с семьей уехал за границу.
Единственной отрадой Антона Павловича за это время был один очень
ловкий жонглер в "Аквариуме", которого он изредка ходил смотреть, когда
больная настолько поправилась, что ее можно было уже изредка оставлять.
Наконец чуть ли не в конце июня мы получили известие, что хотя Ольга
Леонардовна уже и выходит, но о переезде ее в Ялту не может быть и речи. А
между тем Антон Павлович изнемогал в Москве.
Мы предложили ему вместе с больной и А.Л.Вишневским воспользоваться