"Фредерик Дар. Елка в подарок" - читать интересную книгу автора

Которая, надеюсь, сможет убедить вас в том, что не стоит запускать руки
туда, куда не ступала нога человека


Глава первая

В которой я потихоньку начну вводить вас в курс дела

Я только-только врубился в сенсационную статью о сексуальной жизни
Робинзона Крузо - утверждавшую, между прочим, что, несмотря на свою
набожность, он перестал соблюдать посты с прибытием на остров Пятницы, -
как вдруг открывается дверь и в мой кабинет неслышной тенью просачивается
тщедушная фигура старшего инспектора Пино.
Возникновение в кабинете Пино, ввиду заурядности данного события,
нисколько не отвлекло меня от захватывающего чтива, и я со все
возрастающим интересом углубляюсь в потрясающие подробности интимной жизни
всеобщего любимца, как вдруг до моего слуха доносится звук, похожий на
шипение испускающей дух шины.
- Не надо так сильно вздыхать, - советую я, не глядя на своего вечно
страдающего от многочисленных недугов сотрудника, - а то бумаги разлетятся.
В ответ на подобные замечания Пинюш Развалина, дабы не уронить
достоинства, обыкновенно пускается в нудные объяснения, провоцирующие,
естественно, новые подковырки на его счет. Но на этот раз он остается
безмолвным, как минута молчания во время конгресса глухонемых. Тогда я
поднимаю на него глаза, вернее, в направлении, где, судя по вздоху, должен
быть Пинюш, и с удивлением констатирую: в поле моего зрения нет абсолютно
ничего, хотя бы отдаленно напоминающего человеческий силуэт. Мой старичок,
хоть и полупрозрачен, подобно истонченному временем пергаменту, но все же,
как ни крути, материален, а тут совсем исчез. Исчез напрочь. Испарился.
Растворился без остатка!
Не веря своим глазам, я вскакиваю, огибаю стол и вижу Пино,
растянувшегося на грязном полу. Его нос уткнулся в раскрытый номер
"Средиземной утки" - газетенки, издающейся для тех французов, чей
интеллектуальный уровень ниже... Впрочем, не будем об уровне, замнем для
ясности. Старичок, не иначе, слетел с катушек. Уж не отдал ли богу душу?
Что ж, с него станется, при его-то физическом состоянии.
В смятении бросаюсь к нему и переворачиваю на спину. Пино явно жив,
ибо напряженно морщит лоб с налипшим окурком, открывает мутные глаза, а
отвислые усы принимают форму буквы "О".
- Черт возьми, что с тобой, Пинюш? У тебя начался климакс? -
встревоженно спрашиваю я, отрывая беднягу от пола без малейшего, труда,
что неудивительно, учитывая его вес. Есть же, в конце концов, музыканты,
играющие на тубе или геликоне на ходу.
Я укладываю цыплячью тушку Пино на кресло - единственное украшение
моего кабинета, - великолепное сиденье которого вращается на манер
суперсовременного биде. На деревянном подлокотнике ушлая рука Берюрье в
запальчивости нацарапала: "Смерть дуракам!" Попадись этот глубокомысленный
афоризм на глаза начальству, и дальнейшая карьера моего помощника окажется
под сомнением, поскольку нельзя ответить однозначно на вопрос, кого он
имел в виду.