"Фредерик Дар. С моей-то рожей" - читать интересную книгу автора

редакционный мальчик на побегушках хлопал меня панибратски по плечу, как
старый знакомец.
- Вы обознались, месье. Я вас не знаю. У меня нет знакомых в этой
газете.
Я втайне надеялся, что после этих слов он от меня отвяжется. Надежды
оказались напрасными. Незнакомец лишь едва заметно пожал плечами.
- Судя по всему, - заявил он, - вы оказались в щекотливой ситуации,
месье Руа.
- Простите, но меня зовут Марсио, - запротестовал я.
- Я говорю о вашем настоящем имени.
Положение становилось угрожающим.
- Ваше упорство, месье, мне кажется нелепым...
Алебастровое лицо незнакомца слегка передернулось. Приподняв одну
бровь, он твердо взглянул мне в глаза, давая понять, что отступать не
намерен.
- Вы напрасно опасаетесь меня, месье Руа, - понизив голос, произнес
он. - Я не стукач. Сейчас я объясню, каким образом мне удалось вас узнать,
несмотря на перенесенную вами пластическую операцию.
На его лице вновь появилась почтительная улыбка.
- Мне было всего семнадцать, когда я впервые переступил порог
"Пари-Франс". Я мечтал о карьере фоторепортера. Позже меня захватило само
издательское дело... верстка, тираж и тому подобные вещи. Вы, надеюсь,
помните обо всей этой суете?
Разумеется, я все помнил. Разбуженные его словами, перед глазами
предстали четкие очертания милых сердцу образов, составлявших смысл моей
жизни: ротационные машины, заваленные бумагами редакционные столы, бары, где
собирались журналисты. Мне словно ударил в ноздри пьянящий запах новой
бумаги и свежей краски...
- Итак, сначала я мечтал о фотографии. В лаборатории, если выпадала
свободная минутка, я развлекался тем, что делал фотомонтажи известных людей.
Теперь уже можно признаться, что и на вас я сделал подобный монтаж, где вы
представлены в виде хищной птицы. Есть в вас что-то пронзительное,
напоминающее орла... Скорее всего, это ваш взгляд. - Незнакомец внимательно
посмотрел мне в глаза. - Кстати, он совсем не изменился.
Человек замолчал, а я почувствовал непреодолимое, страстное желание
разбить о его голову графин, заплакать, убежать, устроить скандал... Но
больше всего мне хотелось заорать на весь белый свет, чтобы меня услышали
все, что я действительно Жан-Франсуа Руа, самый известный памфлетист
довоенного времени, которого после освобождения приговорили заочно к
смертной казни за связь с врагом.
Мой собеседник между тем продолжал бесстрастным голосом:
- Итак, я сделал фотомонтаж, который привел в восторг всю редакцию. -
Выдержав очередную паузу, он неожиданно произнес: - Но ведь существует срок
давности, не так ли?
Это смахивало на провокацию.
- Очень интересно, - я попытался говорить как можно спокойнее, - но эта
история не имеет ко мне ни малейшего отношения!
Незнакомец непроизвольно дернул рукой с сигаретой, уронив пепел на
мраморный стол рядом с моим стаканом, и поспешил стряхнуть его своей
маленькой рукой с коротко остриженными ногтями.