"Константин Михайлович Станюкович. Васька ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

И боровок тотчас же послушно лег и закрыл глаза.
- Это ты так его обучил?
- Точно так, ваше благородие... Думал, ребят займу на праздник... Он,
ваше благородие, многому обучен. Смышленый боровок... Васька! Встань и
покажи, как матрос пьян на берегу бывает...
И Васька уморительно стал покачиваться со стороны на сторону.
Впечатление произведено было сильное. И мичман, понявший, какое
развлечение доставит скучающим матросам этот забавный боровок, великодушно
проговорил:
- Пусть остается жить твой боровок, Коноплев!
- Премного благодарен, ваше благородие! - радостно отвечал Коноплев и
приказал Ваське благодарить.
Тот уморительно закачал головою.


VI

Рождество было отпраздновано честь честью на "Казаке".
День стоял роскошный. Томительная жара умерялась дувшим ветерком, и
поставленный тент защищал моряков от палящих лучей солнца.
Приодетые, в чистых белых рубахах и штанах, побритые и подстриженные,
матросы слушали обедню в походной церковке, устроенной в палубе, стоя
плотной толпой сзади капитана и офицеров, бывших в полной парадной форме: в
шитых мундирах и в блестящих эполетах. Хор певчих пел отлично, и батюшка по
случаю того, что качка была незначительная, не спешил со службою, и матросы,
внимательно слушая слова молитв и Евангелие, истово и широко крестились,
серьезные и сосредоточенные.
По окончании обедни вся команда была выстроена наверху во фронт, и
капитан поздравил матросов с праздником, после чего раздался веселый свист
десяти дудок (боцмана и унтер-офицеров), свист, призывающий к водке, который
матросы не без остроумия называют "соловьиным". По случаю праздника
разрешено было пить по две чарки вместо обычной одной.
После водки все уселись артелями на палубе у больших баков (мис) и в
молчании принялись за щи со свежим мясом, уплетая его за обе щеки после
надоевшей солонины. За вторым блюдом - пшенной кашей с маслом - пошли
разговоры, шутки и смех. Вспоминали о России, о том, как теперь холодно в
Кронштадте, весело говорили о скором конце длинного, надоевшего всем
перехода, о давно желанном береге и, между прочим, толковали о боровке,
которого так ловко выучил Коноплев, что смягчил сердце мичмана, и дивились
Коноплеву, сумевшему так выучить поросенка.
Но никто из матросов и не догадывался, какое доставит им сегодня же
удовольствие Васька, сидевший, пока команда обедала, в новом маленьком
хлевушке, устроенном Коноплевым. Ходили слухи, распущенные коком, что
Коноплев готовит что-то диковинное, но сам Коноплев на вопросы скромно
отмалчивался.
Наконец боцман просвистал команде отдыхать, и скоро по всему клиперу
раздался храп спящих на палубе матросов, и только одни вахтенные
бодрствовали, стоя у своих снастей и поглядывая на ласковый океан, на
горизонте которого белели паруса попутных судов.
Бодрствовал и Коноплев, озабоченно и весело готовясь к чему-то и