"Константин Михайлович Станюкович. Товарищи ("Морские рассказы")" - читать интересную книгу автора

Он был жалок, этот умоляющий, готовый на всякие унижения человек, чтобы
только избавиться от оглашения позора - невыдачи жалованья матросам... Это
он считал позором... Но ведь он уплатит, немедленно уплатит...
Адмирал слушал и не чувствовал в сердце сожаления, а ум, напротив,
говорил, что такой молодой человек и такой бесчестный не имеет никакого
права на прощенье.
И Северцов, не поднимая тона своего тихого и монотонного голоса,
сказал:
- Оправдать или обвинить вас - дело суда, а я не смею по долгу службы
замять вопиющего дела... Не смею. Прошу вас завтра же сдать должность,
удовлетворив жалованьем матросов, списаться с клипера и ехать в Кронштадт. А
я представлю управляющему министерством, чтобы всех привлеченных к делу
предали суду...
- Ваше превосходительство!.. Разве, погубивши меня, вы... вы спасете
что-то?.. Искорените привычку?.. Ну, если я вор, так и выйду в отставку... А
другие?.. Они занимают видные места... Все знают, откуда дом, называемый
угольным, у адмирала Бедряги... Ведь вы не погубите его... О ваше
превосходительство!.. Не отдавайте под суд! - с какой-то настойчивостью
отчаяния и страха воскликнул Нерпин.
- Объясните все это суду... Он примет во внимание... А я не смею,
лейтенант Нерпин... Поймите это... Можете идти...
- Понимаю, понимаю, ваше превосходительство... Понимаю, что это
жестоко, ваше превосходительство!
И с этими словами ревизор выбежал из каюты.
Адмирал, казалось, тоже не мог понять, как этот офицер, без всякого
самолюбия и не имевший чувства чести, но все-таки не дурак, не мог понять
непоколебимой справедливости адмирала и унизительно молил о пощаде.
Точно он мог рассчитывать, что адмирал, уже заслуживший репутацию
рыцаря без страха и упрека, будет делать поблажку бесчестным и вредным для
флота людям...
И Пересветов, этот естественный вор и палач, тоже воображает, что
адмирал, потому что он товарищ, должен мирволить бесчестному. Кажется, мог
бы не красть и не запарывать людей! Кажется, мог бы сообразить, что в России
новые веяния.
Так просто, благородно и прямолинейно рассуждал Северцов и не без
удовлетворенного чувства вспомнил свою безукоризненную службу, щепетильную
честность и независимость, благодаря которой он не только не затерялся в
толпе, а сделал блестящую карьеру, и в тридцать восемь лет - адмирал,
начальник эскадры, а его товарищи только капитаны второго ранга...
И адмирал присел к письменному столу, взял большой лист почтовой бумаги
и так начал рапорт морскому министру:
"С глубоким сожалением имею честь донести вашему
высокопревосходительству о позорном деле, дознание о коем при сем
препровождаю..."
Не успел адмирал написать и страницы своим размашистым почерком, как в
каюту вошел флаг-офицер и, осторожно приблизившись к столу, остановился,
выжидая, когда занятый адмирал поднимет голову.
Через минуту Охотин доложил:
- Капитан второго ранга Пересветов приехал с берега, ваше
превосходительство! А капитан-лейтенант Баклагин явится к вашему