"Константин Михайлович Станюкович. Жрецы" - читать интересную книгу автора

- Вы ведь, я слышал, занимались в Париже науками?
- Занимался.
- Так знаете ли что? Скажите, голубчик, за обедом речь Косицкому в
качестве представителя от русских учащихся в Париже. Это будет, я вам скажу,
эффектно и очень тронет старика...
Невзгодин рассмеялся.
- Да как же я буду говорить, никем не уполномоченный?
- Так что за беда! Разве на вас будут в претензии за то, что вы почтите
хорошего человека? Косицкий ведь не Найденов... Он сохранил традиции и
вполне наш... Право, скажите, Василий Васильич, несколько теплых слов...
Сделайте это для меня... Я вас запишу. Вы будете говорить пятнадцатым...
идет?
- Нет, не идет, Иван Петрович. Не записывайте... я говорить не стану.
- Экий вы какой! Ну в таком случае скажите что-нибудь от своего
имени... Вы ведь хорошо говорите.
- Совсем не умею...
- Полно, полно... Я помню, вы раз говорили на каком-то обеде... Сколько
остроумия, сколько...
Звенигородцев вдруг оборвал речь и, засиявший, с замаслившимися
глазками, бросился, словно ошалелый кот, к поднимавшейся по лестнице молодой
хорошенькой даме.
"Все тот же юбочник!" - подумал, улыбаясь, Невзгодин и быстрыми шагами
пошел по коридору, мимо отдельных кабинетов, встречая бесшумно снующих
половых в их ослепительно белых рубахах и шароварах.
Отворив белые с золотом двери, он вошел в знаменитую колонную залу
"Эрмитажа", в которой Москва дает фестивали и упражняется в красноречии.
В большой белой зале, ярко освещенной светом громадной люстры, три
длинные стола, расположенные покоем, были уставлены приборами, сверкая
белизной столового белья и блеском хрусталя. Длинный ряд бутылок и массивные
канделябры дополняли сервировку.
Мужчины, большею частью во фраках и белых галстухах, дамы в светлых
нарядных туалетах наполняли пространство у колонн и между столами. У всех
были праздничные лица. Шел оживленный говор, и до ушей Невзгодина часто
доносилось имя юбиляра. Видимо, он сегодня был главным предметом разговоров
собравшейся публики.
Невзгодин торопился занять два места рядом, стараясь найти их поближе к
среднему столу, где должен был сидеть юбиляр. Ему хотелось рассмотреть
поближе разные московские знаменитости и лучше слышать речи. Но мест вблизи
почетного стола уже не было - во всех стаканах или рюмках торчали карточки,
так что Невзгодин нашел два места рядом в конце одного из боковых столов.
Взглянув на изящное меню с портретом юбиляра, лежавшее у каждого
прибора, он направился к выходу, чтобы встретить Маргариту Васильевну.
Это было не так-то легко. Публика все прибывала, и на пути Невзгодину
приходилось останавливаться, чтобы удовлетворять более или менее праздное
любопытство знакомых, отвечая на одни и те же вопросы и восклицания
удивления, что он в Москве, что женат, что занимался химией и написал
повесть.
Оказалось, что про него уж все было известно, хотя сам он еще и не был
известностью.
Наконец он выбрался к дверям.