"Константин Михайлович Станюкович. Пассажирка" - читать интересную книгу автора

начинала немножко утомлять вдовушку.


VII

Прелестные были дни, но едва ли не лучше были эти быстро, почти без
сумерек, опускавшиеся над клипером ласковые южные ночи с мириадами звезд,
ярко мигающих с высокого темного купола. Нежной прохладой дышат эти чудные
ночи, навевая невольные грезы и наполняя душу безотчетным восторгом.
Двенадцатый час на исходе. Жизнь на клипере затихла. Команда и большая
часть офицеров спит. Вахтенные матросы полудремлют у своих снастей или чуть
слышно, словно бы боясь нарушить тишину этой волшебной ночи, "лясничают",
вспоминая, по большей части, про "свои места" на далекой родине. Тихо
кругом. Океан едва ворчит, словно в дремоте, да легонько поскрипывает,
покачиваясь, клипер и летит во мраке, рассыпая вокруг алмазные брызги
фосфорической воды.
Пробило восемь склянок, и Цветков торопливо взбежал на мостик, вступая
на вахту с полуночи до четырех часов. Он сменял милорда. Бывшие приятели при
сдаче вахты не обменялись, как бывало прежде, ни словом, ни шуткой. Цветков
ревновал и к милорду, а милорд, в свою очередь, злился, что пассажирка,
по-видимому, оживленнее и охотнее болтает с Цветковым, чем с ним, оставаясь
совершенно равнодушной и к его английской складке, и к его разочарованному
виду, и недостаточно оценивая его остроты и цитаты из Байрона. Он ли не
старался, забыв даже позорно свою невесту, понравиться хорошенькой
пассажирке? Он ломал голову, придумывая что-нибудь поумнее, вычитывал из
книг разные словечки, в надежде произвести эффект и показаться оригинальным,
напускал на себя демонизм, еще отчаяннее корчил англичанина и... ноль
внимания. Молодая женщина словно нарочно не замечала его оригинальности,
раздражая адское самолюбие милорда до последней степени.
Цветков обошел клипер, поверил часовых и зашагал по мостику
взволнованный и с таким отважным видом, будто бы он принял какое-нибудь
важное решение. Он то и дело бросал тревожные взгляды через освещенный люк
капитанской каюты. Пассажирка еще не спала. Склонившись над книгой, сидела
она за большим столом, и влюбленный мичман мог только видеть ее густую
золотистую косу. Выйдет ли она перед отходом ко сну подышать этой дивной
ночью? Этот вопрос казался мичману самым важным вопросом в подлунной. О,
если бы она только вышла! Он готов был бы сидеть целый год без папирос и не
съезжать на берег. "Выйди, выйди!" - беззвучно шептали его губы, и он обещал
себе самому, в случае ее выхода, дать Егорке пять долларов. Если она
появится наверху, он поговорит с ней наедине, без помехи. Она должна,
наконец, узнать, как беспредельна и свята его любовь. До сих пор он
тщательно скрывал свои чувства (так ему казалось, хотя его обожание к
пассажирке было жирным шрифтом напечатано на его лице) и не осмеливался
намекнуть о них. Только раз, дня два тому назад, он не удержался от
искушения прочитать ей свое стихотворение и то сказал, что оно написано год
тому назад. Молодая женщина внимательно выслушала и похвалила, не
догадываясь, конечно, кто этот "ангел", наделенный всеми физическими и
душевными совершенствами. Однако попросила на память этот листок и привела
этим мичмана в счастливое состояние. Теперь он скрывать своих чувств более
не может. Он весь переполнен ими, как цилиндр паром, и должен объясниться,