"Константин Михайлович Станюкович. Дуэль в океане" - читать интересную книгу автора

Книги в маленькой библиотеке корвета все прочитаны. Новых береговых
впечатлений, объединяющих разные характеры, темпераменты, взгляды и привычки
семнадцати человек, - не было.
Все изнывали и раздражались до озлобления в ожидании берега.
Даже и "Макарка", веселая обезьяна, купленная в Фунчале, что-то
притихла: не носится, как оглашенная, по корвету, не взбегает на верхушки
мачт, не дразнит старого добродушного водолаза "Умного" и не фамильярничает
с матросами в качестве общей любимицы.
"Макарка" часто сидит на борту и грустно поглядывает на океан, точно
ожидает увидать берег с его роскошным лесом, полным кокосов, о которых,
по-видимому, она еще помнит, несмотря на то, что уже два года как вывезена
из Африки и попала на Мадеру пленником.
И "Умный", казалось, скучает по берегу. Словно чувствуя, что к нему
люди стали равнодушнее, чем раньше, "Умный" больше отсыпается на припеке и
во время авралов и учений удирает в кают-компанию, чтоб не попасться на
глаза боцману, который в это время может обидеть и "Умного", хотя он и
знает, что такое палуба на военных судах, и, как сообразительная собака,
понимает свои обязанности.


IV

Петр Васильевич становился озабоченнее. Настроение в кают-компании ему
не нравилось, смущало и беспокоило его.
"То и дело выйдет какая-нибудь история!" - думал он.
Всю свою тридцатипятилетнюю жизнь провел Петр Васильевич миролюбиво и
по совести, очень чуткой у него. Ни с кем не ссорился и умел ладить с самыми
разнообразными людьми во время службы, но не из искательства или карьерных
соображений, а просто потому, что был необыкновенно снисходителен к ближним.
Он был исправный служака, хороший моряк, но блестящих качеств не
выказывал и нес служебную лямку, не рассчитывая на заметную карьеру. Зато и
офицеры и матросы очень любили Петра Васильевича.
Этот, не особенно стройный, небольшого роста, худощавый блондин с
длинными бакенбардами, всегда хлопотливый и заботливый и об "Отважном" и о
матросах, привлекал необыкновенной простотой и особенно каким-то
добросердечием к людям, которое светилось в его глазах.
Строгий ревнитель служебного долга, Петр Васильевич требовал службы. Но
не столько понимал, сколько чувствовал, что трудная матросская служба не
должна быть каторгой, и он не требовал муштры, не дрессировал людей, чтобы
из них выходили "черти", как называли старые моряки матросов, поражавших
бесцельной быстротой работы на ученьях и ожидавших, из-за полминуты отдачи
или уборки парусов, беспощадного наказания.
И на "Отважном" не было того трепета команды, какой бывал на многих
судах при каждой работе и при каждом учении. Не было оскорбительных
наказаний, и редко, очень редко раздавались на баке крики наказываемого
линьками матроса.
Случалось, что в минуты служебного пыла и Петр Васильевич наскакивал на
матроса, вовремя не отдавшего марса-фала или сделавшего такую же серьезную
служебную провинность. Наскакивал и, случалось, ударял...
Но через пять минут он подходил к матросу и, словно извиняясь, говорил: