"Константин Михайлович Станюкович. Дождался" - читать интересную книгу автора

проговорила, обращаясь к Неволину:
- Вот и пришел monsieur Ракитин. А вы так волновались... Верно, раньше
нельзя было...
И плотная, моложавая женщина взглянула на Ракитина - показалось ему -
особенно серьезно, словно с упреком.
- Простите, Валерий Николаич... Раньше не мог... Встретил одного
издателя и, понимаете...
Но Неволин, казалось, не слушал Ракитина.
И, перебивая его, счастливым, торжествующим и взволнованным голосом,
проговорил:
- Послезавтра приедет... Выехала... Прочтите телеграмму... Срочная!
Ракитин подошел к столику, взял телеграмму и прочел:
"Телеграфирую с вокзала. Завтра буду около тебя, и скоро поправишься".
Неволин не спускал глаз с Ракитина.
- Ну вот видите, Валерий Николаич... Можете спать отлично, - весело
проговорил Ракитин. - И сразу глядите лучше, чем утром.
- Еще бы... Теперь я быстро стану поправляться...
Неволин не интересовался уже более, зачем Ракитин так долго не приходил
и какого издателя он встретил.
Неволин начал было рассказывать, что он ел и с каким аппетитом ел
бифштекс...
Но сиделка мягко остановила Неволина:
- Не говорите много... А то спать будете хуже...
- О, конечно... конечно! - весело подтвердил Ракитин. - Не буду...
Слушаю вас, добрая мадам Дюфур... О, как вы терпеливы с таким капризным
больным... И как все хорошо делаете...
- Привыкла! - просто ответила сиделка.
Ракитин сейчас же ушел.
На другой день Неволин получил телеграмму из Берлина. Прошел день, и
телеграмма из Базеля: "Сегодня в полдень буду".
Но Неволин уже не мог подняться с постели и уже не так волновался, как
раньше. К приезду жены, казалось, был равнодушнее.
Он весь был полон мыслями о себе, о своем выздоровлении, в которое
упорно верил, и какой-нибудь бульон или чай с вареньем, который вдруг
требовал его капризный вкус, занимал Неволина гораздо более, чем ожидание
любимой женщины.
Он уже был в том предсмертном эгоизме, когда венец творения больше
всего обнаруживает в нем жалкого, цепляющегося за жизнь с тем ее счастьем,
которое так примитивно и так мало отличается от счастья животного.
Сиделка была образцовая, и от нее больной был в восторге.
И он подумал еще утром, что жена едва ли сумеет за ним так ухаживать.
Она не такая сильная, умелая, казалось, угадывающая его желания. И перед
женой все-таки нельзя так раздражаться, как перед сиделкой.
Неволин особенно заботливо расчесал свою бороду, вычистил ногти,
попросил вспрыснуть себя духами; сиделка переменила ему рубашку и надушила
носовой платок.
Берта рано убрала комнату, поставила кровать для жены на том месте, где
стояла прежде кровать Неволина, и к девяти часам на столике у кушетки уже
стоял роскошный букет.
Эти заботы несколько развлекли больного. Он на несколько минут оживился