"Константин Михайлович Станюкович. От Бреста до Мадеры" - читать интересную книгу автора

- А ведь упьется?..
- Звестно упьется. Кажинный раз в лежку привозят...
Никитич беседовал с "чиновниками", с фельдшером, писарем и другими
унтерами, с которыми вместе собирался ехать на берег...
Франт наш фельдшер все упрашивал сперва по улицам гулять.
- Или, Степан Никитич, - вмешался писарь Мухин, - в сад пойдемте
гулять... Верно, в городе сад есть. Нельзя без саду...
- Да што в саду-то? - говорит Никитич.
- Все же благородное развлечение.
- По мне в трактир сперва...
- В трактир после сада...
Однако Никитич не соглашался... И другие унтера не соглашались.
- Иван Васильич, - обратился фельдшер к Мухину, когда боцман и унтера
куда-то пошли, - пойдемте гулять одни. Что с ними гулять!..
- Конечно, Иван Абрамыч...
- Они никаких чувств не имеют... Только бы им напиться. Известно,
матрос!..
- И еще пристыдят нас.
- А мы, Иван Васильевич, благородно погуляем, зайдем в лавки, а после в
театр... мы ведь не они...
- А в сад?..
- И в саду погуляем...
Писарь и фельдшер решили отделиться от Никитича и время провести более
благородно, чем проведет его Никитич с компанией.
"Левка-разбойник" был мрачнее обыкновенного. Он всегда был мрачен перед
тем, что напивался. В раздумье ходил он взад и вперед по баку и изредка
щупал свои четыре франка, спрятанные в кармане. На его лице явилась самая
презрительная улыбка, когда он услыхал разговор писаря с фельдшером. Он
быстро вскинул на них глаза и потом так же быстро опустил их и только
сказал: "сволочь".
Леонтий резко отделялся от прочих... Постоянно молчаливый, угрюмый,
особняком сидел он за какой-нибудь работой, и хорошо, легко как-то спорилась
работа в его могучих, крепких руках... Говорил он с другими мало, да и
вообще с ним, зная его суровый нрав, редко кто и заговаривал... Относились
же все к нему с уважением, а боцман даже с некоторым заискиванием, потому
что Леонтий был золото-матрос из баковых... Бывало, крепит парус в свежий
ветер, так любо глядеть на него, бесстрашного, вечно спокойного, не
суетящегося, разумно и толково делающего дело...
- Угрюмый человек! - говорили про него матросы.
- Чудак, - говорит боцман, но побаивается Леонтия, потому Леонтий
шутить не любит, а коли обидят его понапрасну, то он обиды не стерпит.
На корвете Рябкин водки не пил. Он, кажется, мало ее пить не любил...
Зато на берегу пил до беспамятства и сильно буйствовал. Почти всегда на
корвет привозили его мертвецки пьяным и со шлюпки подымали на веревке.
Еще мрачнее, еще суровее на другое утро бывал Леонтий и, будто
совестясь, не подымал глаз, если кто из начальства с ним заговаривал...
Офицеров, что с матросами заводили разговоры от нечего делать, Леонтий
не любил... Я это знал и, несмотря на все мое желание узнать кое-что о его
прошлой жизни, самого его никогда не спрашивал, будучи уверен, что он и мне
ответит так же, как ответил одному из корветских офицеров.