"Константин Михайлович Станюкович. От Бреста до Мадеры" - читать интересную книгу автора

- Что ты, Рябкин, все скучаешь? - спросил его однажды один мичман.
Леонтий только вскинул глазами и продолжал строгать блочек...
- Что, скучно по Кронштадту, что ли?..
- А вам от этого легче станет, коли я скажу, ваше благородие?
- Я так... узнать хотел...
- Нечего и узнавать, ваше благородие, - угрюмо отвечал Леонтий, и
мичман отошел прочь.
Леонтий был прямой человек и фальши в других терпеть не мог... Сам обид
не переносил и других никогда не обижал. Напротив, молодых матросов из
рекрут защищал всегда от нападок и глумлений старых.
Живо запечатлелась у меня следующая сцена.
Вошли мы в Немецкое море{34}. Ветер был изрядный, качка сильная...
Некоторые из матросов, впервые попавшие в море и не успевшие еще привыкнуть
ко всем суровостям морской службы, струхнули порядочно... Один из рекрутов,
- молодой такой, славный матрос лет двадцати, с необыкновенно симпатичной
физиономией, - сидел, прижавшись к баркасу, и, бледный, печальный, со
страхом глядел на высокие волны, что, словно горы, подымались сбоку и будто
залить хотели совсем корвет...
- Что, ватрушка олонецкая?.. Чай, теперь и маменьку с тетенькой
вспомнил, - глумился над ним Куличков, матрос из кантонистов{34}. - Что,
трусишь?
- Страшно... Волна вздымается-те как... И нутро мутит, - оправдывался
новичок...
- Эх, баба ты!.. Вот я боцману скажу... он тебя на марс пошлет. Там те
растрясет.
- Не трожьте, дядя!..
- Ну, дай чарку за тебя.
- Пейте, что теперь водка...
- Я те дам водки, шкура ты барабанная, учебная крыса... Что молодого
обижаешь?.. Смотри, Куличков!..
И сказавший это Леонтий так взглянул на Куличкова, что тот только
пробормотал:
- Я ведь шутю...
- Так впредь не шути!.. А ты чего спужался, матросик, аль страшно?..
Привыкнешь, паря, обтерпишься, - ласково вдруг заговорил Рябкин.
- Противно мне... море-то... дядя...
- Зови меня, матросик, Левонтьем. Какой я тебе дядя? А что противно,
так оно всякому спервоначалу-то противно...
- Тяжело терпеть, Левонтий, - грустно сказал Василий.
- А что?
- Тоже жалко своих... мать-то... как, и опять Апроська... первой год
женился.
Василий безнадежно махнул рукой, а Леонтий ласково глядел своими
выразительными глазами на молодого рекрута и немного погодя сказал:
- Ты, Вася, коли что там с работой не справишься, у меня спроси... Да
не робей, брат. А кто обижать захочет, спуску не давай... Что, аль опять
мутит?..
- Мутит, Левонтий, - как смерть бледный, отвечал первогодок-матрос...
- Пойдем, брат, сухаря съешь...
И он заботливо свел матроса на палубу.