"Константин Михайлович Станюкович. Одно мгновенье" - читать интересную книгу автора

- А вы что ни слова не скажете, Борис Сергеич? - обратился к Стоянову
старший офицер.
- Я слушал, Иван Николаич.
- Вы, по обыкновению, не согласны с общим мнением?
- Не согласен, Иван Николаич.
- И оправдываете самоубийство?
- Вполне.
- Из-за какой-нибудь несчастной любви? Вы, Борис Сергеич?
- Из-за любви нет. Но бывают такие случаи в жизни, после которых жить
нельзя! - Как-то решительно и вместе с тем грустно проговорил Стоянов.
- Например?
- После какой-нибудь подлости... после позора...
- А искупить его лучшей жизнью разве нельзя?.. Человек, сознающий весь
ужас позора, уже наполовину исправившийся человек.
- Люби кататься, люби и саночки возить. Сделал пакость, так имей
характер и отдуться за нее! - вставил штурман.
- Все это легко говорить, а пережить позор, я думаю, невозможно! Лучше
смерть!
- Ну и самому прописать себе отпуск на тот свет тоже не особенно легко,
Борис Сергеич! В ошалелом состоянии, из-за любви, как это ни глупо, а еще
можно понять самоубийство, но чтобы покончить с собой сознательно,
обдумавши...
- Я только и понимаю такое самоубийство.
- А расстаться с жизнью разве так легко, вы думаете? Нет, батенька, не
легко. Я испытал это раз, когда мы на "Змейке" наскочили на камни и думали,
что всем нам тут крышка. Ох, и как же жутко было! - заметил старший офицер.
- Не спорю, что легко... Но...
Стоянов запнулся, точно у него что-то застряло в горле, и через секунду
с каким-то убеждающим спокойствием в тоне продолжал:
- Но ведь это одно мгновение... Одно только мгновение! - повторил он.
И смолк, видимо не желая продолжать этот разговор.
Через несколько минут он вышел наверх и стал у борта. Он смотрел то на
чудное, усеянное звездами небо, то на тихо рокочущий сонный океан, волны
которого ласково лизали бока корвета, отсвечивая фосфорическим блеском.
Он долго стоял наверху, и слезы лились из его глаз.
- Всего одно мгновенье! - чуть слышно произнес он и спустился вниз, в
свою маленькую опрятную каюту, где над койкой висела большая фотография
прелестной девушки.
Он сел к письменному столику, подписал какие-то две ведомости,
предварительно проверив их, написал своим мелким четким почерком рапорт
командиру и стал писать письмо невесте.
Когда, в исходе четвертого часа, рассыльный пришел в каюту будить
мичмана на вахту, Стоянов уже окончил письмо и вложил его в конверт. Затем
он сложил аккуратно рапорт, запер шифоньерку на ключ и с последним ударом
колокола, отбивавшего восемь склянок, выбежал наверх и принял вахту.


II

Стоянов мерно шагал по мостику, жадно вдыхая свежий воздух моря. Он