"Константин Михайлович Станюкович. В тропиках" - читать интересную книгу автора

- Буди, братец, сам, коли хочешь, чтоб он запустил тебе в рожу
щиблеткой, а я не согласен. Нешто не знаешь, какой он со сна сердитый...
Чуть ежели раньше как за пять минут, беспременно отчешет... А мичману, что
ли, не терпится? - прибавил, усмехнувшись, Антошка.
- То-то не терпится... Гоняет... Даве уже заклевал носом... Ночь-то
сонная.
И, выдержав паузу, сигнальщик промолвил, еще понижая голос:
- А что, Антошка, не одолжишь ли окурка?
Антошка достал из кармана штанов два маленькие окурка папирос и подал
сигнальщику.
- Вот спасибо, брат. Ужо покурю, а то совсем махорки мало осталось...
Раскурил...
Часовая стрелка передвинулась, показывая без пяти двенадцать, и
Антошка, торопливо ступая своими босыми ногами по клеенке, вошел в открытую
настежь каюту Невзорова, откуда раздавался громкий храп, и принялся будить
лейтенанта, а сигнальщик вернулся наверх и доложил:
- Побудили, ваше благородие.
- Встает?
- Должно, встают.
Наконец с бака, среди тишины, раздается восемь мерных ударов колокола,
радостно отзывающихся в ушах молодого мичмана, и с последним ударом на
мостик поднимается плотная и приземистая фигура лейтенанта Невзорова в белом
расстегнутом кителе, надетом поверх ночной рубашки с раскрытым воротом, в
башмаках на босых ногах, в широких штанах и фуражке совсем почти на затылке.
В то же время боцман Артюхин, ставши у грот-мачты, протяжно свистнул в
дудку и вслед за тем зычным голосом крикнул на всю палубу:
- Второе отделение на вахту! Вставай... Живо!
- Эка ревет, дьявол! - сердито прошептал какой-то матрос, проснувшийся
от боцманского окрика, и повернулся на другой бок.
Среди лежащих вповалку на палубе матросов началось движение. Те, кому
приходилось вступать на вахту, потягивались, зевая и крестясь, поднимались
со своих тощих тюфячков и, торопливо натянув штаны, выходили на шканцы, на
проверку. Разбуженные боцманом другие матросы, оглядевшись вокруг, снова
засыпали.
- Ну, что, Василий Васильич, очень спать хочется? - добродушно говорил
своим низким баском Невзоров, поднявшись на мостик и сладко позевывая...
И у Лучицкого тотчас же исчезла злоба против Невзорова, который,
несмотря на свое "ретроградство" и скверную привычку драться, был все-таки
добрым, хорошим товарищем и лихим, знающим свое дело моряком.
- Отчаянно, Максим Петрович, - отвечал молодой мичман. - В начале вахты
еще ничего...
- Мечтали, видно, о какой-нибудь дамочке в Кронштадте? - перебил,
засмеявшись скверным, циничным смехом, Невзоров и прибавил: - Вот в
Рио-Жанейро придем... Там, я вам скажу, вы скоро влюбитесь в какую-нибудь
бразильскую дамочку и забудете свою зазнобу, коли есть... Ведь, наверно,
есть, а?.. Ну и жарко ж спать в каюте... С завтрашнего дня буду спать
наверху... Прохладнее...
- И ночи какие очаровательные... Поглядите-ка, Максим Петрович, небо-то
какое!
- А ну его к черту, небо!.. Это вы только о небесах думаете и небесами