"Константин Михайлович Станюкович. Равнодушные (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Да. В тарифном отделе.
- Потрудитесь, Василий Николаевич, завтра объявить господину Андрееву,
что он нам более не нужен. Ну, разумеется, я велю выдать ему в виде награды
жалованье за два месяца! - снисходительно прибавил Гобзин.
Изумленный таким распоряжением относительно трудолюбивого и дельного
служащего, Ордынцев взволнованно спросил:
- За что вам угодно уволить Андреева?
Гобзин на секунду смутился.
Дело в том, что он обещал графине Заруцкой непременно устроить
какого-то ее родственника, необыкновенно польщенный, что молодая и
хорошенькая аристократка обратилась к нему с просьбой на одном
благотворительном базаре, где Гобзин был ей представлен.
Мест не было, и надо было кого-нибудь уволить, чтобы исполнить
обещание, о котором графиня только что напоминала письмом.
- У меня есть основания! - значительно проговорил Гобзин.
И, приняв вид начальника, придвинул к себе лежавшие на столе бумаги и
опустил на них глаза, как бы давая этим понять Ордынцеву, что разговор
окончен.
Но Ордынцев не намерен был кончать.
"Скотина!" - мысленно произнес он и бросил взгляд, полный презрения, на
рыжеволосую голову своего патрона.
Взгляд этот скользнул по письменному столу и заметил на нем письмо и
рядом взрезанный изящный конвертик с короной.
"Так вот какие основания!" - сообразил Ордынцев, еще более возмущенный.
На таких же "основаниях" уже были уволены двое служащих с тех пор, как
Гобзин-отец посадил на свое место сынка.
И, видимо, осиливая негодование и стараясь не волноваться, Ордынцев
довольно сдержанно проговорил:
- Но ведь Андреев спросит меня: за что его лишают куска хлеба? Что
прикажете ему ответить? Он четыре года служит в правлении. У него мать и
сестра на руках! - прибавил Ордынцев, и мягкая, чуть не просительная нотка
задрожала в его голосе.
- У нас не благотворительное учреждение, Василий Николаевич, -
возразил, усмехнувшись, Гобзин. - У всех есть или матери, или сестры, или
жены, или любовницы, - продолжал он с веселой развязностью, оглядывая свои
твердые, большие ногти. - Это не наше дело. Нам нужны хорошие, исправные
служащие, а господин Андреев не из тех работников, которыми следует
дорожить... Он...
- Напротив, Андреев...
- Я прошу вас, Василий Николаевич, позволить мне докончить! - с
усиленно подчеркнутой любезностью остановил Ордынцева председатель
правления, недовольный, что его смеют перебивать.
И его жирное круглое лицо залилось багровой краской, и большие рачьи
глаза, казалось, еще более выкатились.
- Ваш господин Андреев, - продолжал Гобзин, все более и более
проникаясь ненавистью к Андрееву именно оттого, что чувствовал свою
несправедливость, - ваш господин Андреев небрежно относится к своим
обязанностям. Так и потрудитесь ему передать от моего имени. Очень небрежно!
Несколько дней кряду я видел его приходящим на службу в двенадцать вместо
десяти. Это терпимо быть не может, и я удивляюсь, Василий Николаевич, как вы