"Николай Старилов. Осенний семестр (Повесть)" - читать интересную книгу автора

этот разговор не выглядел слишком резко.
Сашка насмешливо посмотрел на него и отвернулся, выискивая глазами
Светлану.
Андрею тоже хотелось бы также непринужденно подойти как Сашка сейчас,
заговорить о чем-то, заглядывать ей в глаза и смеяться вместе с ней
какой-нибудь шутке, которые любят красивые девушки, но он не мог этого
сделать, он не мог сейчас даже просто оглянуться на неё, какая-то сила
держала его голову, не давая посмотреть в её сторону, тем более не мог он
подойти к ней и заговорить - от одной этой мысли он почему-то краснел, а
когда бывали такие мгновения, что они оказывались рядом, он чувствовал
себя до ужаса неловко, не знал, что сказать и, чувствуя себя последним
идиотом, старался поскорее отойти от неё - когда она была рядом ему ещё
труднее было, если только такое может быть, взглянуть на нее, встретиться
с нею глазами. А с другими он чувствовал себя вполне свободно, потому,
наверное, что к ним он ничего не чувствовал и, поэтому говоря что-нибудь
не терзался перед этим, что ему сказать и надо ли это говорить и хорошо ли
это будет, если будет сказано, как он думал, когда Светлана стояла рядом с
ним, о самых простых вещах. Конечно, такое поведение не только не может
вызвать восторга у девушки, но даже привлечь её внимание (скорее
наоборот). Если сама она раньше не почувствовала к нему ничего, такое
поведение ведет к тому, что она будет считать, что неприятна ему, а это
плохой стимул для любви, зато хороший для раздражения и неприязни, а кроме
того девушки обычно вообще не любят рохль или по крайней мере тех, кого
они считают за них.
Самое удручающее во всём этом было то, что Андрей всё это отлично понимал,
но ничего не мог с собой поделать.
На вечерней улице Берлина Андрей был одним из немногих прохожих. Он
оглянулся - слежки не было - и прежним неторопливым шагом вошёл в переулок.
У третьего подъезда он остановился, нагнулся на мгновение, как будто
рассматривая что-то на тротуаре, полы расстёгнутого заранее плаща
раздвинулись загораживая его со стороны улицы от случайного прохожего,
неуловимо быстрым движением Андрей запустил руку в дыру между ступенек,
сорвал там приклеенную пластырем пачку сигарет, сунул в карман плаща и,
оглянувшись ещё раз, пошёл дальше по переулку.
За ним не было слезки, но связной был арестован гестапо в момент закладки
тайника. И сейчас, разглядывая из окна удалявшегося гауптштурмфюрера, двое
оставленных в засаде гестаповцев мысленно вешали себе по железному кресту
- не каждый день удается их коллегам выйти на русского резидента.
Старший просигналил наружникам и те "повели" Андрея.
Уже через квартал он почувствовал хвост. Столько их было этих "хвостов" за
его короткую жизнь, что Андрей кожей ощущал любое повышенное внимание к
своей персоне, хотя, иногда это и не было слежкой.
Он проверился раз, другой. Хвост не пропал. Это был действительно
настоящий хвост и Андрей понял, что его ведут от тайника.
- Так. Тайник заложен вчера вечером. Как они вышли на связного? Не знаю.
Вряд ли за сутки он им что-нибудь сказал, хотя они здорово умеют
развязывать языки. Кто я - связной не знает. Что в тайнике - тоже. Вряд ли
гестапо решилось тронуть тайник и подменить содержимое. А если они взяли
связного раньше, и выбили из него информацию? Если это они заложили
тайник? Я не знаю, что у меня в кармане - пачка сигарет, инструкции Центра