"Дмитрий Старков. ...Ой, там, за занавесочками!.. (Ностальгические галлюцинации из жизни батьки Козаностра и его боевых товарищей)" - читать интересную книгу автора

Батька Козаностр поразмыслил и решил, что за такие кудеса Босевич
заслуживает лишения капустного пайка на неделю, каковую операцию над ним
немедля и произвели. Босевич тяжко вздохнул, но выводить точную генеалогию
батьки Козаностра не посмел, и отряд двинулся к лагерю.

Отряд вот уже пятый день пробивался к лабазу, где, по слухам, сохранились
еще две канистры с ацетоном. Конечно, капусту можно потреблять и так, но в
этом смысле батька Козаностр был консерватором.
- Ты, Шава, того... - не раз говаривал батька начальнику штаба, в то время
как Босевич (от слова "босс") подозрительно косился на провинившегося.
И левацкий элемент умолкал.
Тайга - чем дальше, тем больше - принимала свою первозданную оранжевую
окраску. Следов Всеобщего Позеленения оставалось все меньше, и теперь
можно было ожидать чего угодно.
Когда свет начал меркнуть, к батьке Козаностру подъехал Фоня.
- Бачка, так сто бабуансы близко, - доложил он.
- А ты видел, что ли? - недоверчиво спросил Босевич. Общеизвестно: тот,
кто встречает барбидуков и бабуанцев - назад не возвращается.
- Не! Сапаха есть! - ответствовал Фоня.
- М-да-а... А барбидуки с ними?
- Не снай... В них сапах нет...
- Ну, вот что. Дальше не пойдем. Привал здесь. Караулы удвоить, и
проследи, чтоб каликов не жрали, распорядился Босевич. Фоня довел
директиву до всеобщего сведения; через полчаса лагерь был готов, и все
устроились на отдых.

Граф сидел у костра и плотоядно принюхивался к осиновой похлебке, которая
вот-вот должна была подойти. Наконец желанный миг настал. Граф снял
котелок с огня, пристроил его на бугорку, окунул в густое варево ложку,
приготовив загодя четвертинку, взятую под совершенно масонские проценты у
братанов Власовых...
- Посунься! - послышался из-за плеча ворчливый голос Шавки.
Бесцеремонно отодвинув Графа, он подсел к котелку и запустил в мою кровную
похлебку свой уполовник. дурная его привычка - подходить и жрать без
спроса чужую похлебку - была известна всему отряду давно, поэтому Граф
промолчал. да и то сказать - полкотелка начштабу всегда хватало от пуза.
Сегодня он явно был не в духе, потому как съел всего три ложки и завел
разговор:
- Вот ты, Граф, небось думаешь, умный?
Граф отвечал в том смысле, что да, а если он думает иначе, то нечего с
дураком сидеть и потреблять почем зря его похлебку.
- Да ладно, ладно, умный ты, Граф, спору нет, а вот кто я такой - ведь не
знаешь.
Забираться в генетические дебри было лень, и Граф кратко изложил Шавке
свои взгляды на его родословную. Тот, вопреки ожиданиям, не обиделся.
- Дурак ты, Граф, хоть и умный. Я - это ж ты!
- Это как?
- Да вот так: я - это ты, только наоборот. Ты ж меня так и придумал, да
забыл.
Против этого возразить было нечего. Граф допил из котелка остатки хлебова