"Иван Терентьевич Стариков. Милосердие ("Судьба офицера" #2) " - читать интересную книгу автора

- Так много обязанностей! Не справлюсь. Да ты еще и не воскрес,
дорогой. Ты лишь очнулся. Воскресать тебе еще предстоит.
- Все равно я - живу. И ты - рядом. Ты ошиблась, когда говорила, что в
госпитале не рождаются.
- Что ж, я рада за тебя...


8

Сердце Людмилы Михайловны радостно забилось, когда принесли телеграмму:
профессора вызывают в Ленинград для подготовки делегации на международный
симпозиум. Люда поднялась в кабинет брата, где Данила Романович и Гордей
решали судьбу Андрея. С плохо скрытым удовлетворением она подала
Колокольникову листок голубоватой бумаги и запричитала:
- Как мало вы у нас были! Когда теперь свидимся!
Данила Романович подозрительно покосился на молодую женщину и, заметив
блеск в ее глазах, чуть-чуть прикрытых густыми ресницами, отозвался
насмешливо:
- Мне приятно оставлять тебя в таком игривом настроении, - сказал
старик и покачал головою. - Ишь, как заворковала... Но не задерживайте
Андрея, быстрее отправляйте его...
И тут старик вдруг увидел, как молниеносно изменилось выражение лица
Люды - из улыбчивого и хитроватого оно сделалось панически растерянным. "Так
вот в чем, дело! - облегченно подумал Колокольников. - Значит, она против
того, чтобы капитана отправлять куда-то". Понял это и Гордей.
- Капитана мы будем готовить к выписке. Как ни грустно расставаться с
ним, но прежде всего - здоровье! Дарченко подсказала нам хорошее место.
Когда-то я проезжал те места по пути в Крым. Благословенные, скажу, места!
Людмила никогда не вмешивалась в разговор брата с профессором, не
высказывала собственных суждений, если они не совпадали с их мнением, но на
этот раз не сдержалась:
- Наивные люди! Или - жестокие! Где вы в наше время найдете
благословенное место? Где вы найдете заботливых людей? Разве вы никогда не
ездили поездами, не бывали на вокзалах и не видели искалеченных и нищих
инвалидов войны? Разве вы ни разу не подавали в стыдливо протянутую руку
свои медяки? И не слышали раздирающее душу: "Сражавшемуся под Берлином
подайте ради Христа!", "Искалеченному на Балатоне окажите милосердие...". Вы
хотите Андрея пустить по миру?! Вы его убьете! Он офицер, гордый человек!
Гордей Михайлович оторопело смотрел на сестру и, никогда не повышавший
на нее голоса, вдруг резко прервал ее:
- Опомнись! Как ты разговариваешь с Данилой Романовичем! Он же для
нас - отец.
- Потому и позволяю себе быть откровенной.
- Уйди отсюда! - строго сказал Гордей.
Но Колокольников движением руки остановил Криницкого:
- Ей все прощается. Женщина в своей тревоге за нас, мужиков, всегда
права. Их беспокойство - святое, материнское. И это не банальность, не
фраза. Жизнь! А ты, Людмила Михайловна, не волнуйся так: мы принимаем свое
решение не ради того, чтобы избавиться от больного, приносящего нам столько
хлопот. Нет, он, если хочешь, нам даже интересен: он учит нас нашему