"Кристофер Сташеф. Мой сын маг" - читать интересную книгу автора

массу людей, которые пытались, читая стишки, спалить дотла целый лес, но
добивались только того, что разжигали скромненький походный костерок.
- Значит, все могут, но не у всех получается одинаково хорошо, - протянул
Мэт. - Что ж, пожалуй. Но скажи, откуда у такого поэта, как Фриссон, такие
могущественные магические силы?
- Оттуда, что и поэзией, и волшебством движет один и тот же дар - по
крайней мере в этом мире, - ответил Савл. - Мне кажется, что между тем и другим
разницы нет.
- Следовательно, я - могущественный маг из-за того, что моего поэтического
дара достаточно, чтобы любить литературу и черпать из нее строки по мере
необходимости, однако его не хватает для того, чтобы я стал настоящим поэтом?
Савл кивнул.
- А Фриссон, для которого сочинять стихи то же самое, что дышать, для
которого сочинительство существует на уровне инстинкта, ничего не может с собой
поделать, и...
- И, сам того не понимая, выдает по шедевру каждую неделю, - буркнул Мэт,
не сумев скрыть зависти.
- Верно. Сейчас он настолько же могущественный маг, насколько прежде, до
встречи со мной, был ходячим несчастьем - до тех пор, пока я не научил его
грамоте и он не стал записывать стихи, вместо того чтобы произносить их вслух
всякий раз, как только его посещала Муза.
- Ну ясно, это было нечто вроде искры для сухой лучины, - кивнул Мэт. -
Да, приходится признать - все дело в таланте.
- Конечно, - пожал плечами Савл. - В противном случае любой крестьянин с
пеленок запоминал бы кучу заклинаний, и в итоге целые деревни сгорали бы дотла,
стоило только там кому-то на кого-то косо глянуть.
Мэт, прищурившись, посмотрел на друга:
- Ты хочешь сказать, что поэзия может стать опасной?
- Может, если только поэтический дар не будет генетически сочетаться с
врожденным здравым смыслом, со способностью к самоограничению и умением
сдерживать себя. - Савл печально посмотрел на Мэта. - Теперь ты понимаешь,
почему я творю чудеса только тогда, когда у меня нет другого выбора?
- Понимаю.
Вообще-то, если честно, Мэт этого не понимал: Савл был одним из самых
уравновешенных людей, каких только знавал Мэт, и как бы старательно он ни
прятал свой врожденный аскетизм под хипповым обличьем, которое упорно
культивировал, все равно аскетизм нет-нет да и давал о себе знать. Мэт
отвернулся к окну.
- Есть еще кое-что, из-за чего ты так не любишь творить чудеса.
Савл подошел к высокому готическому окну и посмотрел вниз, в сад, где
гуляли с детьми королева Алисанда и леди Анжелика. Молодые матери, громко
переговариваясь и смеясь, рассматривали своих первенцев - видимо, выясняли, кто
из детишек насколько подрос.
- Да, ты прав, - тихо проговорил Савл. - Никогда не знаешь, как аукнется
произнесенное тобой заклинание, чем оно обернется для твоих близких. Поэтому
теперь, если мне нужно сказать заклинание, я ухожу подальше от дома. Я стал
очень осторожен.
На самом деле Савл всегда бывал осторожен во всем, что касалось других
людей, хотя изо всех сил старался показать, что они ему безразличны.
- Ужасно рад, что вы навестили нас, - признался Мэт. - Не так много