"Анджей Стасюк. Девять " - читать интересную книгу автора

непрошеные картины, которые выползают неизвестно откуда именно в тот момент,
когда сознание должно быть таким же ясным и холодным, как ясна и холодна
реальность.
Автобус начал взбираться на мост. Навстречу ехал грузовик, вез бидоны с
молоком. Бидоны были цвета дождя, их крышки блестели, как дешевые коронки.
Такие ассоциации подсовывало ему подсознание. Балюстрада казалась хлипкой и
ненадежной. Ажурный узор из полосного железа являл безнадежно приземленную
иллюстрацию бесконечности. Рельсы бежали на север и через триста километров
терялись в море как серебряные нити, а линии электропередач терялись в небе,
озаряемом по ночам факелами нефтеперегонных заводов. Пассажирский пронесся в
направлении города. Вынырнул из грязно-серого утра и тут же снова пропал в
нем. Из открытой кабины водителя слышалась музыка, это играло радио - для
тех, кто уже проснулся. Мелодии, которые передавали по первой программе,
имели привкус сонной скуки, а иначе все эти люди вокруг давно бы сошли с ума
или умерли от удара, ведь невозможно пережить целых пять тысяч утр, должен
же быть какой-то способ - яд или другое средство, - чтобы заполнить пустоту
между небом и землей.
Мост кончился, снова пошли дома. Каждый стоял на своем, огороженный
сеткой, ее квадратные ячейки тиражировали в бесконечность квадратную форму
зданий, окон и площадей. На остановке вошли три человека. Автобус дернулся,
толстая женщина с билетом в руке качнулась и навалилась ему на плечо. Павел
почувствовал ее мягкий зад и запах духов.
По правой стороне когда-то лежали поля. Над рекой собирались облака,
поднимались вверх и бежали по небу, таща за собой тени по жнивью, где осенью
паслись коровы. Улица была узкая, машины ехали медленно. Горизонт был похож
на аппликацию из обрывков зеленой бумаги. Как-то он поехал в ту сторону на
велосипеде. Охристые тропинки вились среди ракит. Он увидел
девочку-подростка в красном купальнике. Сидела себе и сикала. Павел даже
заметил темное пятно на песке. Завидев его, девчонка не торопясь выпрямилась
и начала медленно натягивать трусы.
Теперь ряд рекламных щитов отделял шоссе от океана серых трав, выросших
на месте огородов. На горизонте стояли серые многоэтажки, скорее, свисали с
неба, как бурый дырявый занавес: облака и стены одного цвета.
"П... белобрысая", - подумал Павел. Он хорошо помнил, как красная ткань
ползла вверх, и почти слышал тихий шелест, с которым она скользила по
светлым волосам. А потом все исчезло, припечатанное щелчком резинки, когда
девчонка отпустила ее большими пальцами и встала руки в боки. Он нажал на
педали, чувствуя на лице горячий ветер. Огромные щиты отгораживали его от
этих воспоминаний.
Кто-то остановился возле его места:
- Что ж это вдруг сегодня, - на автобусе?
Павел поднял голову, узнал говорящего и ответил:
- Та-а, иногда полезно.

Он стоял у окна и смотрел на коричневое здание управления железной
дороги. Здесь от снега не осталось и следа. Мостовая и тротуар мокрые.
Колеса автомобилей с шипением катились по асфальту. Фасад за металлической
решеткой, казалось, ушел в землю. "Тимпан", вспомнил он словцо из школы, а
потом, тоже откуда-то издалека, к нему вернулось словосочетание
"Бранденбургские ворота" и еще другие слова и образы. Так прошло минуты три.