"Эрвин Ставинский. Наш человек в гестапо Кто вы, господин Штирлиц? " - читать интересную книгу автора

я вам за это глубоко признателен.
- Значит, вы меня терпите здесь только ради вашего друга? - кокетливо
отозвалась она, видимо, ожидая какой-нибудь галантности. Но Вилли промолчал
и пауза затягивалась.
- Я понимаю, - первой не выдержала баронесса. - По тому, что мне
рассказывал Эрнст, я могу себе составить некоторое представление о вашем
миросозерцании. Я подготовлена к этому также идеологией
национал-социалистической партии. В вашем присутствии я испытываю то же
чувство, что и в присутствии фюрера. - Она замолчала.
Молчали Вилли, продолжая смотреть на нее твердым, не мигающим взглядом.
В сущности это был не его тип женщины, но она была неплохо сложена и мысль о
том, что она. Баронесса фон Грозигк, родовита и занимает высокое положение в
обществе, тешила его самолюбие. В остальном он в себе не сомневался.
Баронесса смущалась под его взглядом, волновалась и явно чувствовала
себя не в своей тарелке.
- Вы правы, - наконец заговорил Вилли. - Нужно понять друг друга. А для
этого и та, и другая сторона должна проявить к этому готовность.
- В готовности с моей стороны вы можете не сомневаться, - живо
отозвалась баронесса. - У меня она появилась с первой минуты, как только я
вас увидела.
Все развивалось по намеченному плану, и когда под конец баронесса робко
и кокетливо осведомилась, сможет ли опять она увидеться с Вилли, он,
сохраняя достоинство и выдержку ответил ей "да".
Они любезно попрощались и вместе с Эрнстом вышли.
Под вечер Эрнст вновь встретился с Вилли, чтобы обсудить, как
действовать дальше. По мнению Вилли держался недурно.
- Ты должен довести баронессу до того, чтобы она сама заговорила с
тобой о деньгах, - рассуждал Эрнст. - А когда она заговорит, ты делай вид,
что в деньгах ты сущий профан и посоветуй ей обратиться ко мне. Главное,
чтобы не ты поднял вопрос о деньгах, а она. И тогда дело будет в шляпе.
Два дня спустя Вилли ужинал с баронессой в ресторане гостиницы. Грозигк
щебетала о схожести образов Вилли и фюрера. Она говорила о великой задаче,
которая ожидает партию. Она говорила и говорила... За фруктами и сыром Вилли
признался, что никогда еще призыв верно служить партии не звучал так
искренне, как из уст госпожи Элизабет. При этом он смотрел ей в глаза
пристальным, настойчивым взглядом.
Решающая минута настала, когда они перешли в салон пить кофе. Вилли
продолжал настойчиво смотреть ей в глаза, а в голове все крутилась одна и та
же мысль: "Когда же эта дура наконец заговорит о деньгах!
И, наконец, она заговорила.
- Я понимаю, - сказала она, - если вы решитесь открыть в Берлине то
предприятие, о котором мне столько говорил Эрнст, это будет связано с
материальными трудностями. Может быть, вы позволите в этом деле немного
помочь вам? Я была бы счастлива это сделать.
Следуя наказам Эрнста, Вилли ответил уклончиво:
- Меня не интересует финансовая сторона дела. Для меня существует
единственная область: профессиональная деятельность, в которой я как
криминалист знаю толк.
- Да, да, я знаю, - смешалась баронесса и покраснела как девушка. - Мне
не следовало и заговаривать с вами об этом. Мы все обсудим с Эрнстом! -