"Джон Стейнбек. Уши Джонни Медведя" - читать интересную книгу автора

немного лимонного сока в стакан с виски какому-то случайному посетителю.
Карл не любил новшеств. Он был перепоясан большим полотенцем, которым
вытирал стаканы, расхаживая по бару. Некрашеный пол бара был посыпан
опилками, стойкой служил старый прилавок, взятый из какой-то лавки, стулья
были жесткие, неудобные; стены украшали только плакаты, объявления и
картинки, которые прикалывали коммивояжеры, аукционеры да во время окружных
выборов кандидаты на различные должности. Некоторые из этих украшений висели
по многу лет. Один плакат призывал к переизбранию шерифа Риттала, хотя
самого Риттала уже лет семь как не было в живых.
Вар "Буффало", даже на мой вкус, был ужасной дырой; но когда шагаешь
темным вечером по деревянным тротуарам, когда длинные полосы густого
болотного тумана, похожие на развевающиеся грязные тряпки, хлопают тебя по
лицу и ты наконец толкаешь дверь заведения Жирного Карла и видишь пьющих и
разговаривающих людей, а Жирный Карл идет тебе навстречу, бар может
показаться очень приятным уголком. Дечаться все равно было некуда.
В баре шла игра в покер по маленькой. Тимоти Рац, муж моей квартирной
хозяйки, раскладывал в одиночку пасьянс, отчаянно плутуя, потому что
позволял себе выпить только в том случае, если пасьянс выходил. Я сам видел,
как пасьянс вышел у него пять раз подряд. Аккуратно сложив карты, он всякий
раз вставал и с достоинством щагал к стойке. Жирный Карл, уже наполовину
наполнив стакан, спрашивал его:
- Чего вам?
- Виски,- серьезно говорил Тимоти.
В длинной комнате люди с ферм и из деревни сидели на грубо сколоченных
стульях или стояли, навалившись на старую стойку. Здесь всегда тихо и
монотонно жужжали голоса, и только во время выборов и больших боксерских
состязаний кто-нибудь ораторствовал и мнения высказывались в полный голос.
Я терпеть не мог выходить из бара в сырую тьму и, послушав, как
тарахтит дизель на землечерпалке и лязгает ковш, брести в свое унылое жилище
у миссис Рац.
Вскоре после приезда в Лому я познакомился с Мэй Ромеро, хорошенькой
полумексиканочкой. Иногда по вечерам я прогуливался с ней по южному склону
холма, пока назойливый туман не прогонял нас обратно в деревню. Проводив
девушку домой, я заглядывал в бар.
Однажды вечером я сидел в баре, разговаривая с Алексом Хартнеллом,
владельцем небольшой благоустроенной фермы. Мы толковали о том, как надо
ловить окуней, когда дверь бара открылась и вошел какой-то человек. В
комнате все замолчали. Алекс толкнул меня локтем и сказал:
- Это Джонни Медведь.
Я оглянулся.
Прозвище настолько метко характеризовало внешность этого человека, что
лучше и не придумаешь. Он был похож на большого, глупо улыбающегося медведя.
Его голова со всклокоченными черными волосами покачивалась на вытянутой
вперед шее, длинные руки тоже висели перед телом, словно он только что ходил
на четвереньках, а сейчас поднялся на задние лапы, выполняя цирковой номер.
Короткие кривые ноги оканчивались странными квадратными ступнями. Он был в
костюме из грубой темно-синей бумажной ткани, но ходил босиком; ступни у
него не были изуродованы или как-нибудь деформированы, просто они были
квадратные. Он стоял в дверях, руки у него подергивались, как это бывает у
слабоумных, на лице сияла глупейшая счастливая улыбка. Он двинулся вперед;