"Стендаль "Жизнь Наполеона"." - читать интересную книгу автора

спросил одного военного из числа своих приближенных: "Что будет
во Франции после меня?". "Ваше величество, ваш преемник, который
справедливо будет опасаться, как бы в свете вашей славы он не
показался ничтожным, постарается подчеркнуть недостатки вашего
правления. Поднимут шум из-за пятнадцати или двадцати миллионов,
которые вы не разрешаете вашему министру военного снабжения
уплатить несчастным Лодевским купцам, и т. д. и т. д.". Император
стал обсуждать с ним все эти вопросы по-философски, с полной
откровенностью, с величайшей простотой и, можно сказать, самым
вдумчивым и учтивым образом. Спустя два месяца на заседании
кабинета министров рассматривалась жалоба какого-то поставщика.
Военный, с которым император за месяц до того беседовал, начал
говорить. "Ну, - прервал его император, - я хорошо знаю, что вы
на стороне поставщиков". Это совершенно не соответствовало
действительности.

[1] См. отчеты Локре, хотя они очень бесцветны.
[2] Например, граф Франсе.
[3] Моле, Шовлен, Фревиль и Невиль.



ГЛАВА LII
О ДВОРЕ

В 1785 году существовало общество, иначе говоря, люди,
равнодушные друг к другу, собирались в салонах и таким образом
доставляли себе если не бурные наслаждения, то, по крайней мере,
удовольствие, весьма утонченное и постоянно возобновляющееся.
Удовольствие, доставляемое пребыванием в обществе, стало
настолько необходимым, что в конце концов заглушило потребность в
великих наслаждениях, связанных с самой сущностью природы
человека, с пылкими страстями и высокими добродетелями. Все
возвышенное и сильное исчезло из сердец французов. Исключением, в
редких случаях, являлась любовь[1]. Но поскольку проявления сильных
чувств обычно бывают разделены весьма значительными интервалами,
а удовольствия, испытываемые в салонах, доступны всегда, общество
во Франции благодаря деспотическому владычеству светского языка и
манер приобрело необычайную привлекательность.
Незаметным образом эта изысканная учтивость совершенно уничтожила
в богатых классах французской нации всякую энергию. Сохранилась
личная смелость, источником которой является безграничное
тщеславие, непрестанно поддерживаемое и усиливаемое в сердцах
учтивостью.
Вот что представляла собою Франция в ту пору, когда прекрасная
Мария-Антуанетта, желая доставить себе удовольствия, на которые
может притязать хорошенькая женщина, превратила двор в общество.
Отныне благосклонный прием в Версале оказывался человеку не
потому, что он носил титул герцога или пэра, а потому, что г-жа
де Полиньяк соизволила найти его приятным[2]. Выяснилось, что