"Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский. Домик на Волге (Повестть про народовольцев) [И]" - читать интересную книгу автора

Она не прибавляла более: "И никогда не сойдемся".
Но теперь самому Владимиру эта прибавка показалась бы излишней. Такое
упорство там, где он уже собирался торжествовать легкую победу, сначала
раздражало молодого революционера и разочаровывало его в девушке, которая
с первого раза так поразила его, но потом заставило его смириться и еще
более усилило ее обаяние. Нервный и порывистый сам, он чувствовал в этой
молодой девушке твердую, спокойную силу, которой у него не было, и его
легко воспламеняемый энтузиазм просыпался и принимал новую форму. Теперь
их взаимное положение значительно переменилось.
Когда она сидела у своего интересного гостя, то уже не он, а она
вызывала политические разговоры. Он их избегал. К чему спорить? Он потерял
надежду ее переубедить. Его самоуверенность исчезла. Он впал в уныние.
Иногда они подолгу молчали.
- Что с вами? - спросила его раз Катя, заметив в нем перемену. - Вы
нездоровы?
- Нет, я совершенно здоров. А что? - в свою очередь, спрашивал Владимир.
- Да что же вы такой...
- Что? Кислый? - подсказал Владимир.
- Ну да, кислый! - согласилась Катя.
- Так. На меня иногда такой стих находит, - отвечал он.
Их долгие разговоры и специальная горячая атмосфера, в которой они
провели эти дни, очень их сблизили.
Несколько минут прошло в молчании. Катя придвинула к себе лампу, чтобы
лучше рассмотреть трудный узор.
- Что это вы вышиваете? - спросил Владимир.
- Так, для няни, - скороговоркой ответила она. - А я так думала, -
сказала она другим тоном, очевидно продолжая собственную мысль, - что
такие люди, как вы, не должны знать ничего этого... такого, как вам
сказать... унылого. - Она затруднялась в выражении. - Что вы должны быть
всегда бодры и веселы.
- Да?
- У вас такое дело, - продолжала Катя. - Вы такой смелый, сильный.
- Я - сильный? - скромно сказал Владимир. - Вот вы - сильная Приезжайте
к нам в Петербург, и вы увидите людей очень сильных. А я силен, только
когда на меня сходит дух святой. Теперь же он меня оставил.
Катя с удивлением смотрела на него. Вся его психика была для нее
тарабарская грамота. А чего она не понимала, то на нее не действовало. Она
решила, что гостю ее нездоровится, и что самое лучшее для него - лечь
пораньше спать. Она встала, собираясь уходить. Но на лице Владимира
появилось выражение такого искреннего, детского огорчения, что она села
снова. Чтобы развлечь его, она начала рассказывать какие-то пустяки. Он
слушал, надувшись.
Из них двоих она походила теперь больше на твердого, спокойного
мужчину, а он - на нервную впечатлительную женщину.
На другой день - это было к концу недели - Катя собиралась идти после
обеда в деревню и пригласила своего гостя проводить ее. После первого
преувеличенного страха за его безопасность у нее наступил теперь период
преувеличенной уверенности.
Владимир, понимавший лучше ее опасность, отказался. Но, когда она ушла,
ему сделалось так тоскливо, гак жалко, что он не пошел с ней, так страшно