"Ирина Степановская. Экзотические птицы " - читать интересную книгу автора

ей и никчемном месте. Оля была девочка исполнительная. Мама сказала, что
надо учиться здесь, и Оля училась. Одна мысль о том, что нужно было бы
объясняться с ней или с отцом по поводу чего бы то ни было, доказывать
что-то свое, приводила Олю в ужас. У нее была только одна мечта - жить так,
чтобы ее не трогали, не разговаривали с ней, не давали советов. Ради этого и
ради того, чтобы ей давали денег на жизнь столько, сколько нужно, Оля готова
была на эти маленькие жертвы. Какая разница, где учиться, если ей все равно
все безразлично? Этот институт или тот, эта работа или другая, Оля не
чувствовала призвания ни к чему. Так зачем бузить, если не видишь в том
никакого смысла?
- Сначала окончи институт, - говорили мама и папа, - а потом посмотрим.
Подберем что-нибудь, где тебе будет удобнее, где больше понравится.
Оля так и жила. Пока выполняла программу-минимум. Как автомат ходила на
лекции, старалась бороться со сном, читала учебники, писала конспекты.
- Счастливая, о чем тебе беспокоиться? - говорила Оле подружка
Лариса. - Мама с папой все за тебя сделают. Не то что я, голову не к кому
приклонить! Самой приходится всего добиваться!
И правда, Лариса успевала столько, что Оля лишь поражалась: и учиться
на дневном, и работать, и головы парням крутить, и по музеям бегать, и в
бассейне плавать, и по тусовкам шататься.
- Ты хоть спишь когда-нибудь? - спрашивала ее Оля.
- А как же, на лекциях! - отвечала та и действительно, подперев голову
кулачком, устроившись где-нибудь в заднем ряду, сладко засыпала. Впрочем,
это не мешало Ларисе хоть на тройки, да сдавать сессию. Оля, которая каждый
день аккуратно ночевала дома, училась не лучше.
- Как ты думаешь, в кого это дочка такая уродилась? - спрашивала Юля у
Азарцева со скрытым намеком. Она всегда считала, что Азарцеву не хватает
инициативы.
- Тебе больше бы нравилось, если бы она появлялась дома в неделю раз, а
все остальное время проводила в сомнительных компаниях? - интересовался
Азарцев, обижаясь за дочь.
- Во всяком случае, я всегда так и делала. И никогда потом об этом не
жалела! Сомнительные компании - самые интересные! - с вызовом отвечала Юля.
Олю же просто пугал материнский темперамент. Каждый раз, когда мать
возвращалась домой после очередной косметической операции и, весьма
довольная собой, демонстрировала Оле свои измененные достоинства, та, будучи
не в силах перечить матери, терпеливо рассматривала отечные еще и покрытые
кровоподтеками послеоперационные участки тела. А потом, не говоря никому ни
слова, запиралась в ванной, потому что каждый раз ее выворачивало наизнанку
от этого зрелища.
"Папа кроит и перекраивает живое тело. Мама подставляет свое. А я
способна только на то, чтобы исторгать это зрелище из себя, - думала про все
это Оля. - Что-то вроде самоассенизатора. И от этого сама себе Оля не
нравилась еще больше. В зеркало на себя Оля старалась не смотреть. Она была
похожа на отца. Да и лицо матери в результате операций уже было так далеко
от первоначального, что Оля не могла даже вспомнить, какой была мама, когда
Оля была еще маленькой. Но те спокойные, ровные черты, которые придавали
лицу отца выражение уверенности и уравновешенности, Олино лицо делали
совершенно никаким. Глаза казались слишком маленькими и невыразительными,
нос выглядел утиным, рот слишком тонким и плоским. О том, чтобы пойти в