"Ирина Степановская. Экзотические птицы " - читать интересную книгу автора

Она замолчала, перестала ругаться, ощутив усталость и опустошение, но в
то же время и странное удовлетворение от того, что снова одна в своем доме,
в своем прибежище, что ей не надо ни с кем говорить, ни перед кем
оправдываться. Она медленно, сгорбившись, поднялась с пола, прижала руку к
груди, ибо ощущала за грудиной какое-то неприятное жжение, прошла босиком в
коридор, нащупала сумку, вытряхнула из кошелька деньги, посмотрела, не
завалилось ли несколько монеток на дно, за подкладку и в боковой карман. Она
тщательно несколько раз пересчитала все, что нашла в сумке и в кармане
старого плаща, и подумала, что денег немного, но еще пока хватит. А значит,
ей необязательно идти сегодня в переход торговать газетами и она может не
выходить на улицу, весь день пробыть дома, в постели. А завтра время
покажет. Может, ей ничего не понадобится, и тогда она сможет снова остаться
дома. А может быть, день для нее не наступит вовсе? Это было бы решением
всех проблем для нее, но не для родителей. И не для Алеши. Об этом ей больше
не захотелось думать. Ей было важно, чтобы время растянулось, размякло, как
долго жеванная резина хорошей жвачки. Ей хотелось растянуть на возможно
больший срок сладкую дрему в постели, гору книг на одеяле, которые можно
лениво и не торопясь перелистывать или не трогать совсем, зная, что спешить
некуда. Даже на кухню можно не выходить. На кухне холодно, неуютно. В синей
вазе с пестрыми петухами давным-давно уже нет цветов. Да и зачем они? Лишние
хлопоты. Все равно завянут. Только еще воду каждый день надо менять.
Готовить еду? Зачем? Аппетита у нее нет. Можно вовсе не есть, особенно если
бы во вчерашней бутылке осталось хоть чуть-чуть сладковатой, дурманящей
влаги.
"Он думает, что я алкоголичка. Ну что же, пусть думает, если ему так
легче. Еще неизвестно, что лучше - стакан вина на ночь, чтобы уснуть, или
горсть транквилизаторов, чтобы не проснуться". Она и так их уже достаточно
попила. Не сама придумала - к невропатологу ходила. По месту жительства.
Очередь выстояла два с половиной часа. Удовольствия никакого. Сны от этих
таблеток только гаже, а руки все равно трясутся, будто от водки. Негодяй
Азарцев, еще посмел спрашивать про алкогольдегидрогеназу! Помнит ли она!
Да, она все помнит. Лучше бы забыть! Как она была счастлива первые
полгода, продавая газеты! Никакие сны ее не мучили. А потом началось. Будто
сглазил кто. А он еще уговорил ее тогда все-таки пойти работать в его
долбаную клинику. И она пошла. Зачем, спрашивается, пошла? Только мучилась!
Лучше продавала бы газеты, как начала! Или холодильники, или стиральные
машины! Так нет, бес попутал, по профессии заскучала.
Как он говорил? "Газеты может продавать каждый, а ты в своем деле очень
хороший специалист. Можешь все, как Господь Бог". Только что же тогда не
защитил он такого ценного специалиста?
"Медицина - вторая жизнь, - думала Тина, стоя на кухне будто в
оцепенении, - или первая. Или единственная. Господи! За что ты мучаешь меня
этими снами? Почему каждую ночь просыпаюсь я по нескольку раз в холодном
поту от бессилия, от невозможности никому помочь? - Господи! Ведь вылеченных
больных, тех, кому я реально помогла вот этой головой, этими руками, ведь их
было гораздо больше, на порядок больше, чем тех, кому помочь было нельзя. За
что же ты мучаешь меня, Господи, кошмарами, в которых все, все, все мои
больные от разных причин, при разном стечении обстоятельств, но каждую ночь
погибают! Только погибают. Погибают и погибают!"
Газеты, которые она продает... В каждой есть медицинский раздел. Как ни