"Этель Стивенс. Прекрасная пленница " - читать интересную книгу автора

Подошел час отъезда, и де Коломбель, хотя и не без сожаления,
похваливал себя за благоразумие. Пасмурный день, в течение которого не
переставая завывал сирокко, сменил вечер, темный и ветреный. Ветер принес
много саранчи, которая ползала всюду; детишки ловили неуклюжих насекомых,
обрывали им крылья и съедали живьем или тащили к матерям, которые пекли
саранчу на угольях.
Несколько арабов, низко надвинув на головы капюшоны своих бурнусов,
стояли у ворот, когда де Коломбель вышел на площадь; ветер, налетавший
порывами с запада, трепал их платье и открывал худые ноги. Рашид был
великолепен, но Тайеб смотрел на него с явным неодобрением.
Де Коломбелю подвели серую арабскую кобылу, в которой каждая линия
выдавала породистость.
Однако Си-Измаил был, видимо, удивлен.
- А где же Гейза? - спросил он Рашида, державшего лошадей в поводу.
- Гейза вчера прихворнула, сиди, - поспешно отозвался тот.
Си-Измаил нахмурился.
- Я хотел дать вам другую лошадь, - обратился он к де Коломбелю, - мою
собственную, она много быстрее и лучше этой.
Выехали. Ночь была душная. Жаркий ветер гнал навстречу тучи песку.
Верхушки пальм качались, как пьяные. Де Коломбель молчал. Тайеб хмурился.
Молчал и Рашид. Спустя полчаса они миновали Фарфар, еще через полчаса
Лишхану - маленькие деревушки с глиняными хижинами, прятавшимися в тени
финиковых пальм. Только они выехали из Лишханы, как Рашид остановил своего
коня и, соскочив наземь, стал осматривать ему ноги, а затем объявил, что
лошадь потеряла подкову и ему необходимо вернуться в Лишхану, чтобы
подковать ее.
- Сын совы! За чем смотрел, когда выезжали? - воскликнул Тайеб, давая
волю своему гневу, причем досталось всем родственникам флейтиста.
Рашид презрительно пожал плечами и повернулся спиной к разгневанному
тунисцу.
- Сиди разрешит мне вернуться в Лишхану? Я не задержусь. Там у меня
двоюродный брат кузнец.
Де Коломбелю ничего не оставалось, как согласиться.
Было часов около десяти. Жители Лишханы все почти улеглись, лишь
кое-где светился огонь, да изредка попадалась на улице кучка арабов с
засаленными картами в руках.
Де Коломбель, в свою очередь, слез с лошади и подвел ее к ручейку,
омывавшему оазис. Тайеб ворчал себе в бороду.
Небо было беззвездное. У самого оазиса, как прикорнувшее чудовище,
залегла песчаная дюна; ветер срывал с нее песок и бросал его на оазис. На
горизонте темнела гряда, очертаниями напоминавшая доисторического гада,
огромную ящерицу, большеголовую, как те ящерицы, которых де Коломбель сотни
раз видел греющимися на солнце в пустыне.
Де Коломбель ждал, и раздражение, вызванное неожиданной помехой,
сменялось ощущением истомы и усталости. Но вот раздался глухой топот, потом
ржание, на которое отозвалась его кобыла, и в нескольких шагах от де
Коломбеля остановилась лошадь. Силуэты всадника и какого-то узла позади него
резко выделились на фоне ночного неба.
- Рашид! - громко крикнул де Коломбель.
Молчание...