"Этель Стивенс. Прекрасная пленница " - читать интересную книгу автора

говорили на днях, что он наш главнейший оплот на юге - в смысле
политическом, что он и сердцем и душой предан Франции. Каково ваше мнение?
- Мы с ним политики не касаемся.
- Ведь отец его поднял восстание семьдесят первого года.
- Слыхал об этом.
- Но отец... - Она колебалась. - Месье де Коломбель... - вдруг
заговорила она другим тоном. - Признаюсь вам, что наш визит к нему имеет
основания политического характера. И я хотела бы заручиться вашей помощью.
- Сожалею, что ничего сделать не могу. Как я уже сказал, мы никогда не
касались политики.
- Но он ведь фанатичный магометанин?
- Магометанин, разумеется, но он слишком широких взглядов человек,
чтобы быть фанатиком.
Он знал, что она мысленно честит его отъявленным дураком.
Но ничего больше не прибавил. На этом разговор и прекратился.
Час спустя он вернулся к себе в отель, достал из чемодана небольшой
сверток, который положил туда днем, не переодеваясь спустился по лестнице и,
минуя кланявшегося заспанного швейцара-араба, вышел на площадь. Ночь была не
темная, хотя молодой месяц давал мало света. Знакомая улица Казбы была
пустынна, но он шел осторожно, чтобы не поскользнуться на нечистотах, и
прошло минут десять, пока он подошел к "гостинице". На его стук дверь
открыла итальянка - еще более обыкновенного растрепанная, в кое-как
застегнутой кофте и измятой юбке.
- Думала, месье уж не придет, - проворчала она. - Полночь миновала.
- Можете ложиться. Будьте спокойны, я не забуду, что помешал вам спать.
Он быстро, с бьющимся сердцем, взбежал по лестнице. В дверях его
встретила Неджма. Вид у нее был встревоженный.
Он вошел. Комната имела праздничный вид. Женщины раздобыли сласти с
подозрительного вида липкими украшениями, пирожные и леденцы, разложили их
по тарелкам, расставленным на полу, зажгли свечи. Пестрое постельное
покрывало и два одеяла манчестерского происхождения играли роль скатерти и
ковров.
Мабрука стояла посреди комнаты. В колеблющемся свете свечей ее желтые и
красные одежды горели как лепестки роз или как огненно-красные жилки в
темном опале. У него перехватило горло, такая она была особенная, - совсем
живое пламя. Он сразу заметил большие серьги у нее в ушах и амулеты,
покрытые незнакомыми письменами, на шее.
- Мир вам, - сказала она на своем родном языке.
Он подошел и поцеловал ее.
- Как ты хороша, боже! Как ты хороша, маленькая дикарка!
Она, как и поутру, покорно сносила его объятия, не отвечая на них, но и
не отталкивая его.
- Правда? Я красивей тех женщин, что были на балу?
Сравнение было настолько неуместное, что он рассмеялся, опускаясь на
приготовленную для него низенькую скамеечку. Она села на пол, подле свечей.
- А мои драгоценности? - спросила она.
- Я принес.
Она внимательно, со странным выражением взглянула на него.
- Поедим сначала.
Неджма внесла кофе на медном подносе и, поставив его перед своей