"Даниэла Стил. Перепутье [love]" - читать интересную книгу автора

их страсть, становившаяся с годами лишь острее. Когда сильная рука Армана
коснулась обнаженного бедра Лианы, она застонала. Он снова поцеловал ее, и
она ощутила легкий запах его одеколона. Их тела слились; он входил в нее
сначала осторожно и нежно, потом со все нарастающей страстью, и она
впервые за долгие годы снова почувствовала, что хочет от него ребенка. Их
поцелуи становились все более страстными; наконец, в ночи снова послышался
тихий стон - на этот раз стон Армана.


Глава третья


Майк, швейцар дома №875 по Парк-авеню, с отрешенным видом стоял на
своем посту. На нем была куртка из грубой шерсти, воротник рубашки
врезался в шею. Фуражка с золотой кокардой сжимала голову, как свинцовая.
Шла вторая неделя июня, в Нью-Йорке стояла тридцатиградусная жара, а ему
приходилось маяться на своем посту в фуражке, застегнутой на все пуговицы
куртке, в аккуратно завязанном галстуке и белых перчатках, да еще учтиво
улыбаться входящим и выходящим жильцам дома. Майк стоял здесь с семи утра,
а ведь было уже шесть часов вечера. Дневная жара начала спадать, и через
час он наконец-то будет дома, в своих потрепанных брюках, рубашке с
короткими рукавами, в удобных старых туфлях, без галстука, без фуражки.
Это чертовски здорово. А если еще пропустить кружку-другую пива... Стоя на
этой жаре, он завидовал двоим швейцарам, обслуживающим лифты.
Счастливчики, по крайней мере им не приходится жариться тут целыми днями,
как ему.
- Добрый вечер, Майк.
Он очнулся от своих грез и с механической вежливостью прикоснулся
пальцами к фуражке, но на этот раз к обычному приветствию прибавил
дружелюбную улыбку. В этом доме было не много жильцов, которым Майк
улыбался, но этот - Николас Бернхам, Ник, как, он слышал, называл его один
приятель, - ему нравился. Он всегда находил минутку поболтать с Майком по
утрам, когда ждал машину. Они разговаривали о политике и бейсболе, о
недавних забастовках, о ценах на продукты, о жаре, мучившей город
последние две недели. Майку всегда казалось, что Ник искренне ему
сочувствует. В самом деле, что же завидного в том, что старому человеку, у
которого на шее семеро детей, приходится целыми днями стоять на улице,
вызывая такси и приветствуя дам с французскими пуделями на руках. А Ник
как будто хорошо понимает, каково это, поэтому-то он и нравится Майку.
Майк всегда считал его порядочным человеком.
- Как прошел день?
- Неплохо, сэр. - Он немного покривил душой - его ужасно мучили
распухшие ноги, но сейчас и это казалось ему не таким уж страшным. - А у
вас?
- Ужасная жара.
Офис Ника Бернхама находился на Уоллстрит. Майк слышал, что он
большой человек в стальном бизнесе, "крупнейший молодой промышленник в
стране", как назвала его однажды "Нью-Йорк тайме". А ведь ему всего
тридцать восемь. Разница в положении и доходах мало волновала Майка; он
привык принимать вещи такими, каковы они есть, а Ник всегда давал ему