"Даниэла Стил. Семейный альбом " - читать интересную книгу автора

знал сестричку Энн, стоящую рядом с ним, ставшую еще красивее, гораздо более
уверенную в себе, но по-прежнему очень молодую, от чего контраст с седым
человеком, державшим ее за руку, был очень разительным.
Они все собрались здесь, в самом конце скорбного пути каждого
смертного, пришли воздать должное актрисе, режиссеру, легенде, жене, матери,
другу. Были здесь те, кто завидовал ей, и тс, от кого она слишком много
требовала. Ее родные знали об этом лучше других: она слишком многого ожидала
от них, но и сама отдавала себя без остатка, доходя порой до полного
изнеможения. Вард вспоминал все это, глядя на собравшихся, окунаясь в
прошлое, возвращаясь памятью к их первой встрече на Гвадалканале. А теперь
все они здесь, и каждый помнил ее такой, какой она была, какой была
когда-то, какой была для них всех. Морс людей в ярком солнечном свете
Лос-Анджелеса. Весь Голливуд собрался ради нее. Последнее прощание,
последняя улыбка, осторожная слеза. Вард оглядел семью, которую создал
вместе с ней, всех своих детей, таких сильных, красивых... Такой была и сама
Фэй. Как бы она гордилась сейчас, если бы могла видеть их всех вместе,
подумал он, и слезы снова обожгли его глаза. Она ушла... Как в такое
поверить? Ведь только вчера... только вчера они были в Париже... на юге
Франции... в Нью-Йорке... на Гвадалканале.

Гвадалканал
1943

1

Жара в джунглях была изнуряющая, и даже неподвижно стоя на месте
казалось, что плывешь сквозь плотный густой воздух. Похоже, его можно не
только чувствовать, но нюхать и трогать. Мужчины теснили друг друга, желая
увидеть ее, оказаться чуть ближе, разглядеть как следует. Их плечи
соприкасались; они сидели бок о бок на земле, скрестив ноги. Впереди стояли
складные стулья, но мест не стало хватать еще несколько часов назад. Они
сидели здесь очень давно, с заката жарились на солнце, потели и ждали.
Казалось, они уже сто лет сидят тут, в густых джунглях Гвадалканала, и им
уже наплевать на все. Мужчины ждали бы ее и полжизни, если надо. Она была
для них сейчас все - мать, сестра, подружка, женщина... Женщина. В воздухе
плыл густой гул; наступили сумерки, а они сидели, разговаривали, дымили, пот
ручьями струился по шеям и спинам, лица блестели, волосы взмокли, а форма
прилипла к телу, и все они были такие молодые, почти дети... и в то же время
уже не дети. Мужчины.
1943 год. Они уже не помнили, сколько времени торчат здесь, и каждый
гадал, когда же наконец кончится война, если вообще когда-нибудь кончится.
Но сегодня ночью о войне никто не думал, кроме тех, кто был в наряде. И
большинство мужчин, ожидавших ее сейчас, отдали всю "валюту" - от плиток
шоколада и сигарет до холодных тяжелых монет, лишь бы увидеть ее... Они
готовы были на все, чтобы снова видеть Фэй Прайс.
Когда заиграл оркестр, жара уже несколько спала, и воздух наполнила
чувственность. Все ощутили, как встрепенулись их тела, чего давно уже не
бывало. Это не голод - чувство было более глубоким и нежным и наверняка
испугало бы их, продлись еще. Они ощутили первое движение плоти только
сейчас, когда ждали ее. При звуках кларнета у каждого дико забился пульс.