"Даниэла Стил. Семейный альбом " - читать интересную книгу автора

Музыка перевернула душу, стиснула болью сердце; они затаили дыхание,
застыли. Сцена была пуста, темна... и внезапно в неясном свете они увидели
ее. Тонкий лучик выхватил Фэй откуда-то издалека. Сначала нашел ее ноги,
потом - всплеск серебра, яркое сияние, точно исходящее от падающих звезд в
летнем небе... Мужское нутро заныло, и тут она явилась им во всем блеске.
Полное совершенство, божество в серебряном парчовом платье. Раздался единый
вздох мужчин, смотревших на нее, и в нем смешались желание, экстаз и боль.
Ее оттененная великолепным серебряным платьем кожа напоминала бледно-розовый
бархат. Длинные светлые распущенные волосы цвета спелых персиков. Огромные
глаза искрились, губы улыбались, она протягивала к ним руки, а голос был
глубже, чем у любой женщины, которую они могли вспомнить. Она была красивее
всех, известных им раньше... Она плавно двигалась по подмосткам, и платье
открывало немыслимо изящные, безупречные бедра.
- О Боже... - пробормотал кто-то в заднем ряду, и все вокруг невольно
улыбнулись.
Все они чувствовали то же, что и этот парень. До последнего момента они
не верили, что такая знаменитость выступит перед ними. Фэй Прайс давала
подобные представления по всему миру - Тихий океан, Европа, Штаты. Через год
после Пирл-Харбора всех, кто не воевал, охватило чувство вины, и она стала
гастролировать. Это длилось уже больше года. Недавно Фэй прервала гастроли,
чтобы сняться в очередном фильме, но теперь снова отправилась в путь... И
сегодня она здесь, с ними.
Чем больше она пела, тем все более скорбным становился ее голос, и
сидевшие в переднем ряду видели, как пульсирует жилка на стройной шее. Она
была живая... она была человеческой плотью... О, если бы они могли
дотянуться до самодельной сцены, дотронуться до нее, почувствовать ее,
вдохнуть запах тела. Они ловили ее взгляд, и мысль, что Фэй Прайс смотрит в
глаза именно ему и никому больше, пела в каждом из них.
В двадцать три года Фэй Прайс уже стала голливудской легендой. В первом
фильме она снялась, когда ей было девятнадцать, и с тех пор быстро понеслась
по дороге успеха. Красивая, яркая, она необыкновенно хорошо делала все, за
что бы ни бралась. Ее голос напоминал то расплавленную лаву, то плавящееся
золото, волосы сверкали, точно вечерний закат, зеленые глаза на лице цвета
слоновой кости искрились, как изумруды. Но дело было не в чертах лица или
голосе, не в коже, не в стройной изящной фигуре, не в мягких округлостях
бедер, налитых грудях, а в том огне, который горел в ней, светился в ее
глазах, смехе, голосе, даже когда она просто разговаривала, - вот что
покоряло мир. Она была женщиной в самом прекрасном смысле этого слова. Она
была такой, что все мужчины жаждали прильнуть к ней губами, женщины не могли
оторвать от нее глаз, дети любовались ею. Она была похожа на принцессу из
далеких, давних грез.
Закончив школу, Фэй приехала в Нью-Йорк из маленького городка в
Пенсильвании и стала фотомоделью. За шесть месяцев она добилась большего,
чем любая другая девушка из этого города. Фотографы обожали ее, и лицо Фэй
смотрело с обложек почти всех мало-мальски приличных журналов страны; но по
секрету она признавалась друзьям, что ей скучно. От нее так мало требуется,
говорила Фэй, всего ничего - просто позировать. Она пыталась объяснить это,
но девушки смотрели на нее, как на сумасшедшую. И только двое мужчин поняли,
что она собой представляет. Один из них, Эйб Абрамсон, позднее стал ее
агентом, а другой, Сэм Уормэн, продюсером - он-то вовремя догадался, что это