"Мартин Стивен. Могила галеонов ("Генри Грэшем" #3) " - читать интересную книгу автора

Уолсингем криво усмехнулся.
- Министры время от времени теряют расположение королей, это в природе
вещей, - продолжал он. - Королева не может не опасаться за свою жизнь, когда
казнят такую же королеву, как она сама. Но это пройдет. Королева прежде
всего реально смотрит на вещи. Пока же для меня доступ к ее величеству
ограничен. К тому же я хвораю, а ее величество не любит напоминаний о
старости и о том, что та за собой влечет. Насколько вы знакомы с придворной
политикой, Грэшем?
- По правде говоря, весьма мало, милорд.
- В таком случае я преподам вам ускоренный урок. Лорд Бэрли играл
главную роль при дворе королевы с момента ее воцарения. Только не надо из
лести убеждать меня в обратном. Я принимаю свою вторую роль. Но сейчас мы
оба уже стары. Наши дни идут к закату, особенно мои. Графы Лейстер и Эссекс
видят себя преемниками Бэрли, и, кажется, даже пират Рэйли готов попытать
счастья.
- Да ведь это повод для гражданской войны! - откровенно заявил Грэшем.
- Вполне возможно. Но Бэрли надеется, что его второй сын, калека Роберт
Сесил, станет вместо него первым министром. Битва между Эссексом и Сесилом
обещает стать интригующей. Порода против способностей. Физическая красота
против увечья.
Интересно, зачем Уолсингем ему все это рассказывает? Но каковы бы ни
были неизведанные причины действий загадочного человека, упоминание о Сесиле
вовсе не обрадовало Грэшема. Хотя Роберт Сесил был старше Грэшема, у них
случались столкновения и в Кембридже, и здесь, при дворе. Сесил не был ни
другом, ни союзником Грэшема.
- Роберт Сесил меня не жалует, - заметил он.
- Сесил считает, вы придумали прозвище, которым его наградила королева.
Не очень умно с вашей стороны, если это правда.
Являлись ли его слова предостережением? Королева называла низкорослого
и кривобокого Сесила "мой пигмей".
- Клянусь, я здесь ни при чем! - заверил Грэшем. Он не соврал, хотя
вполне мог сделать нечто подобное, если бы это ему пришло в голову. А ведь
из таких недоразумении рождались ненависть и вражда, пропитавшие маленький,
но злой придворный мир.
- Как бы там ни было, мы готовы нанести католикам новый удар, -
продолжал Уолсингем. - Я не в фаворе, но мне удалось убедить ее величество
разрешить Дрейку провести атаку в Лиссабоне или в Кадисе. Это наша
единственная надежда. У нас нет армии, способной противостоять испанцам,
если армия герцога Пармского высадится на наших берегах. Наша мощь - в нашем
флоте, и мы должны нанести по испанцам удар на море прежде, чем они атакуют
нас.
Грэшем терпеть не мог море.
- А при чем здесь я? - спросил он.
- Мне нужны глаза и уши за границей. Для вас найдется место в
экспедиции Дрейка. Он высадит вас на берегу в ночное время, чтобы вы могли,
добравшись до Лиссабона, дать мне столь необходимую нам информацию о флоте
Филиппа. А после атаки мне понадобится ваша информация из первых рук - о
боевых качествах наших моряков и наших кораблей. Ну, и о том, как проявят
себя их командиры.
- В такое время, как наше, трудно быть англичанином в Испании или в