"Валери Стиверс. Кровь нынче в моде " - читать интересную книгу автора

Это верно, но нехорошо, поскольку Виктория сходит по нему с ума.
Когда я была маленькой, моя тетя была довольно проблемной особой. Эва
пеняла ей на то, что Виктория всегда встречалась не с теми мужчинами (и,
если читать между строк, слишком быстро начинала спать с ними). А потом -
бац! - тетушка встретила Стерлинга и в одночасье стала баснословно богатой,
начала совершать сделки с предметами искусства. Я думаю, она догадывается,
как ей повезло, и не устает благодарить судьбу за это.
Мы находим отраду ее сердца в спальне. Дракула пристраивает шелковый
носовой платок в карман сшитого на заказ блейзера. Английского, конечно, -
одни косые незаметные карманы и шикарная бутылочно-зеленая подкладка чего
стоят! Вик целует его и изящным движением поправляет носовой платок.
- Кейт! - Стерлинг протягивает мне для рукопожатия ладонь размером с
тарелку. - Должно быть, ты волнуешься из-за своей стажировки. Виктория
говорит, что это очень престижно.
- Не могу дождаться, - говорю я со всем энтузиазмом, какой только могу
изобразить.
Не уверена, что слово "волнуешься" адекватно передает мои чувства.
Здесь более уместны были бы "озабочена" или "ужасно напугана".
- Лиллиан Холл - наша знакомая по благотворительным приемам "Севен он
севенс", - продолжает Стерлинг. - Они арендуют одно из наших зданий для
проведения торжеств. Она удивительная женщина. Острая как бритва.
- Она выглядит целеустремленной, - говорю я, вспоминая, как пристальный
взгляд ее тусклых андроидно-голубых глаз пронзил меня насквозь.
Я сразу поняла, что Лиллиан оценила мое приталенное платье, - все
остальные были в балахонах типа "малышка настроена серьезно", трапециевидных
и вообще объемных одеяниях.
- Лиллиан чрезвычайно умна, - соглашается Виктория. - Надеюсь, у тебя
будет возможность понаблюдать, как она работает, хотя и представить не могу,
чтобы она проводила много времени со стажерами.
- Кстати, о времени, дорогая... - Стерлинг легонько постукивает по
своим часам.
Мы с Викторией удаляемся из спальни.
Мы идем по выкрашенному в красный цвет коридору, на стенах которого
развешаны эскизы Генри Фюсли, поворачиваем налево у музейных витрин,
заполненных акульими зубами, и открываем резную китайскую дверь.
- Мы решили поселить тебя в комнате Уильяма Блэйка. - Виктория
подмигивает мне. - В юности Стерлинг был коллекционером, наделенным даром
предвидения.
Средних размеров комната выполнена в том же самом готическо-азиатском
стиле, как и остальная часть квартиры. Стены черные. Деревянные жалюзи
прикрывают окна. Покрывало из красного бархата на низкой широкой кровати.
Приставные столики рядом с кроватью представляют собой старинные китайские
шляпные коробки. На них - цветущие орхидеи. Над кроватью подсвеченная
акварель - изможденный мужчина с окладистой белой бородой, в мольбе
простирающий руки к небесам. Потрясающе.
- Нравится? - спрашивает Виктория. - А то у нас есть еще одна комната
для гостей...
- Комната чудесная, - говорю я. - Впечатляет.
- Ну вот и хорошо. - Она улыбается мне. - Пожалуйста, не открывай днем
жалюзи. Яркий свет вреден произведениям искусства. Ты ведь не против,