"Р.Л.Стивенсон. Статьи (Собрание сочинений в 5 т.) " - читать интересную книгу автора

Гэлстона - "Смит речи хладные заводит". И, стало быть, я
состою в родстве со Скоттом и Бернсом.
Семья, из которой происходит мой отец, куда
замечательней, во всяком случае, можно сказать, что ее
история - нечто единственное в своем роде. Отец слышал
предание, будто бы его родоначальник пришел из Франции
вместе с кардиналом Битоном, при коем состоял цирюльником;
однако нет оснований сомневаться, что мы, Стивенсоны,
выходцы из Скандинавии. Жаль, я не в силах доказать, что мы
связаны родственными узами со старым Джоном Стивенсоном,
создателем "Редкостного, душецелительного и успокоительного
утешителя"; а впрочем, фамильная история достаточно темна,
а потому я волен говорить себе, что это, может быть, и так.
Из безвестности мы поднялись как-то разом. Мой батюшка и
дядя Дэвид стали третьим поколением инженеров "Управления
северными маяками", сменив по прямой линии одного Смита и
двух Стивенсонов; едва ли найдется к северу от острова Мей
и до Лервика хоть один глубоководный маяк, который бы не
был спроектирован кем-нибудь из моей родни; и я часто
думаю, что семейство наше обещает оставить по себе
бессмертную память, и сравниться с ним в этом могли бы
разве что египетские фараоны: на стольких рифах и мысах
железом по граниту запечатлено это не слишком изысканное
имя "Стивенсон". Среди каменотесов, рыбаков, шкиперов и
матросов родного края имя мое знаменито не меньше, чем,
скажем, имя герцога Аргайлского. Стоит мне почуять запах
соленой воды, как я уже знаю, что где-то рядом непременно
стоит творение моих предков. Белл Рок высится памятником
моему деду; Скерривор - дяде Алану; а когда на закате
зажигаются маяки по Шотландскому побережью, я с гордостью
думаю, что им не гореть бы так ярко, когда бы не талант
моего отца.
Я был единственным ребенком и, быть может, вследствие
того смышленым и болезненным. От детства у меня остались
три неизгладимых впечатления: муки в дни болезни, восторги
в дни выздоровления в доме у дедушки-пастора в Колинтоне
под Эдинбургом и, наконец, та лихорадочная умственная
работа, которая совершалась во мне перед сном в постели.
Что касается первого, общепризнано, я полагаю, что никто
так мучительно, как дети, не переносит физические недуги. С
годами мы приобретаем своеобразное мужество, которое
чудодейственно облегчает нам испытания, мы примиряемся с
болью как с некой неотъемлемой частью бытия, но дух ребенка
от боли полнится смятением и протестом, и подчас эти
душевные пытки почти столь же невыносимы, как физические
страдания, которые их причинили. Память о долгих ночах,
когда мне не давал уснуть кашель, скрашивают лишь
воспоминания о нежности моей нянюшки и второй матери (я
знаю, первая меня не приревнует) Элисон Каннингем. Ангел, и
тот, я думаю, не мог бы обладать большим терпением; часами