"Джеймс Стоддард. Высокий Дом (Высокий Дом-1) " - читать интересную книгу автора

прислуги, где Енох заводил часы на кухне, в прихожей, в комнате эконома, в
коридоре на мужской половине, а также в нише, отделанной вишневым деревом
на самой верхней площадке лестницы на женской половине флигеля. В этих
часах жила маленькая кукушка с желтым клювиком. Оттуда Енох и Картер
спускались в спальни для прислуги, заходили в маленькую библиотеку и еще
кое-какие комнаты, а потом поднимались к господским спальням на третий
этаж.
Но в те дни, когда Енох уходил за дверь на третьем этаже и говорил,
что идет к Башням, Картеру сопровождать часовщика не позволялось. Мальчик
терпеть не мог такие дни - ведь тогда Енох исчезал надолго, и Картеру
казалось, что он карабкается вверх по длинной-предлинной узкой лесенке без
перил, а вокруг него со всех сторон звезды, и он взбирается мимо них к
Башням - наверняка они были именно такими высокими, иначе зачем бы часовщик
пропадал на несколько дней, когда отправлялся к ним?
Третьим другом Картера был Чант, фонарщик. У него было мальчишеское
лицо и мальчишеская улыбка, хотя, судя по седине на висках, человек он был
пожилой. Было в нем что-то озорное, а глаза у него были странные -
розоватые, что у посторонних могло бы вызвать определенные подозрения, но у
Картера, конечно, не вызывало. Чант был натурой поэтичной. Зажигая
светильники с плафонами-шарами, он говорил о глобусах и "розе ветров" и
цитировал Стивенсона, утверждая, что его работа состоит в "пробивании дыр
во тьме". Картеру очень нравился Чант, хотя разговоры он подчас заводил
слишком мудреные, а порой и циничные. А еще у него была странная манера:
повернет за угол - и исчезнет, как и не было его. Картер не раз пускался за
ним вдогонку, но так ни разу и не догнал и в итоге решил, что, наверное,
Чант потрясающе быстро бегает, просто чудо как быстро. Но, собственно
говоря, чудеса в доме происходили буквально на каждом шагу, и Картеру часто
доводилось становиться их свидетелем - просто порой он и не понимал, что
это чудеса.
Из-за того, что в доме было полным-полно всевозможных кладовок, ниш,
щелей, галерей и коридоров, предоставлявших мальчику возможность без конца
разведывать новые и новые уголки, он вырос любопытным ребенком с богатым
воображением и страстью к приключениям. В те дни, когда отец оставался
дома, к нему зачастую наведывались гости, причем являлись они не в
какой-нибудь скучной повседневной одежде, а в доспехах или мантиях, а то и
в еще более торжественных нарядах. Женщины, правда, наведывались редко, но
как-то раз прибыла стройная, красивая дама в жемчугах и белых кружевах. Она
ласково улыбалась Картеру, гладила его по головке и чем-то напоминала мать.
Дама уехала, а у него потом еще несколько дней ныло сердце от тоски.
Гости приезжали не для того, чтобы пировать и развлекаться - это было
яснее ясного: во-первых, они крайне редко входили в парадные двери. Чаще
всего Бриттл встречал их у дверей библиотеки, и тогда казалось, что они
сошли со страниц старинных книг. Потом они усаживались за большой дубовый
обеденный стол, и тогда отец брал Картера на руки, и мальчик слушал
разговоры взрослых. А разговаривали они о войнах и распрях в дальних
странах, о нашествиях волков и разбойников. И хотя отец Картера говорил
негромко и сидел на самом обычном стуле - точно таком же, на каких
размещались гости, - относились они к нему, словно к королю, и просили его
о помощи. Часто, поздним вечером, когда Картер, прижавшись к груди отца,
уже дремал, лорд Андерсон говорил: