"Брэм Стокер. Крысы-могильщики" - читать интересную книгу автора

образом англичане, уезжая, изумляются: как это может быть, чтобы обед в
Лондоне стоил около шести шиллингов, а в Париже, в кафе Пале-Рояля, всего
три франка? Им не интересна такая особенность парижской жизни, как
всеобщая сортировка вещей и предметов. Им не интересно, откуда пошло слово
"шифоньер". Это - "шкаф для белья", но также и - "тряпичник".
Париж 1850 года был совсем не похож на Париж сегодняшний, так же как и на
Париж времен Наполеона и барона Османа.
Кое-что за полвека осталось совсем таким же и ничуть не изменилось. В
первую очередь - те места, куда испокон веку сваливали городской мусор.
Свалка есть свалка, при всех королях и республиках она остается свалкой, а
кучи мусора девятнадцатого века вряд ли уж очень отличаются от куч мусора
восемнадцатого. Поэтому путешественник, минуя Монтруж, сегодня, без труда
сможет мысленно перенестись на несколько десятилетий назад, в Париж 1850
года.
В тот год я как раз надолго остановился в этом замечательном городе. Дело
в том, что мною овладело большое чувство к молоденькой леди, которая хоть
и отвечала мне взаимностью, но настолько слушалась своих родителей, что
обещала им не видеться и никак не сноситься со мной в течение года. Это
был испытательный срок нашим чувствам. Мне тоже ничего не оставалось, как
принять эти тяжкие условия, храня надежду на то, что родители любимой
вскоре смягчатся. Я им также дал обещание, что удалюсь на установленный
срок из страны и не буду писать их дочери любовных да и просто никаких
писем.
Время для меня шло ужасно медленно. Со мной не было никого из моей семьи
или дружеского круга, кто мог бы дать мне весточку о милой Элис. Неудобно
делать упреки, но из ее родственников также ни один человек не удосужился
уведомить меня даже о ее здоровье. Полгода я блуждал по Европе, и, надо
признаться сразу, путешествие мне не понравилось. Я вообще не любитель
долгих поездок, поэтому оставшееся время решил провести в Париже, где я по
крайней мере буду в относительной близости от дома и смогу, в случае чего,
быстро вернуться. "Несбывшиеся надежды повергают в уныние". Увы! Никто
меня в Лондон не звал, и я страшно терзался тем, что не имею права увидеть
лицо, которое я любил больше всего на свете. Я боялся, что с ней может
случиться какое-нибудь несчастье, и я даже не узнаю об этом. Я боялся, что
что-нибудь помешает мне увидеться с ней и по истечении срока. В том, что
наша любовь без большого труда выдержит год разлуки, я не сомневался. Тем
не менее я не мог отказать себе в таком удовольствии, как приключения.
Наоборот, ввергаясь в них, я испытывал даже больше переживаний, чем если
бы у меня не было Элис и предстоящей встречи с ней.
Как и все путешественники, я осмотрел все достопримечательности Парижа
довольно быстро. После этого мне уже пришлось находить развлечения самому.
Я нанес визиты в известные всему миру предместья и вскоре обнаружил, что
даже в пределах территории, охватываемой путеводителем, есть настоящая
terra incognita, дикие, плохо обжитые места, привлекательные как раз своей
дикостью и необжитостью. Я стал исследовать эти места с педантичностью
ученого, каждый день начиная свой путь с того места, где остановился
накануне.
Странствуя таким образом, в один прекрасный день я добрался до
окрестностей Монтруж, этого "края света" цивилизации - области настолько
же мало исследованной, как и Белый Нил. Здесь обитали все парижские