"Брэм Стокер. Крукенские пески (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

пожрать тебя!
Разговор этот происходил вечером, как раз на том месте, где проводил
вторую половину дня старик. Сказав весь этот бред, он молча вернулся к
своему стулу и утвердился на нем неподвижно. Лицо его изгладилось и на нем
уже нельзя было прочесть ни одного оттенка чувства.
Мэкама эта тирада сбила с толку. С одной стороны, правда, она была
произнесена по внешнему виду сумасшедшим. С другой стороны, он склонен был
отнести все это к разновидности шотландского юмора и наглости. И все же он
не смог просто так забыть это послание - а выглядело оно именно как
послание - из-за серьезности его содержания. Он не стал смеяться про себя
над всем этим. Думая уже о другом, он вдруг отметил про себя, что не видел
еще на местных жителях ни одной шотландской юбки.
- А костюм я носить буду! - сказал он вслух твердо и повернул к дому.
Вернувшись - дорога отняла у него полтора часа, - он обнаружил, что,
несмотря на головную боль, все члены его семьи отсутствовали на прогулке.
Воспользовавшись тем, что ему некому помешать, он заперся в гардеробной,
стянул с себя неудобное одеяние горца, надел домашний фланелевый костюм,
зажег сигару и погрузился в легкую дремоту. Он был разбужен шумом, который
подняли в доме возвратившиеся с прогулки дети. Мгновенно напялив на себя
юбку и прочие регалии, он появился в гостиной, где был накрыт стол для чая.
Днем он больше не выходил из дому, но после ужина он вновь надел костюм
горца - на ужине он был в своем обычном - и вышел на короткую прогулку по
берегу. Он решил сначала приноровиться к новому костюму вдали от людей, а
потом, когда он станет для него как обычный - показываться при всех. Луна
светила ярко, и он без труда спустился по тропинке, лавировавшей меж
песчаных барханов, а через некоторое время уже вышел на берег; Был отлив, и
обнажившийся пляж был тверд, как камень. Мэкам направился к южной стороне
побережья бухты. Там он залюбовался двумя скалами, одиноко стоявшими
неподалеку от зарослей дюн. Подойдя к ближайшей, он не удержался от желания
взобраться на нее, благо она была невысока. Сидя на вершине, занесенной
песком, он любовался вечерним морским пейзажем.
Луна, заслоненная отсюда холмом, только показалась, осветив далекий мыс
Пеннифолд и вершину самой удаленной от бухты скалы Шпор - где-то около трех
четвертей мили расстояния. Другие скалы были пока скрыты в тени. Прошло
совсем немного времени, и луна, выкатившись высоко в небо, залила светом и
скалы Шпор, и большую часть побережья.
Мэкаму некуда было спешить, и он с удовольствием наблюдал восхождение
ночного светила и то, как под действием его света из тьмы выступают все
новые участки пляжа. Он повернулся к морской глади и, поставив руку у лба
наподобие козырька, стал обозревать окрестные дали, любуясь покоем, красотой
и свободой шотландской природы. Шум, вечерний туманный мрак, раздоры и скука
Лондона, казалось, исчезли из его жизни навсегда. В эти минуты он переживал
духовный и физический подъем. Дух его раскрепостился, и им овладел
возвышенный настрой. Он, не отрываясь, смотрел на поблескивающую водную
гладь, постепенно, ярд за ярдом, накатывавшуюся на пески пляжа - начался
прилив. Его слух уловил далекий почти рассеявшийся в атмосфере крик.
- Рыбаки перекликаются, - сказал он вслух и огляделся по сторонам. В то
же мгновенье он вздрогнул, взгляд его остекленел. Несмотря на то, что тучи
почти закрыли луну и на побережье и бухту опустилась тьма, он сумел
увидеть... самого себя! Всего лишь несколько секунд, широко раскрытыми,