"Брэм Стокер. Дракула " - читать интересную книгу автора

цветами радуги: темно-голубым и пурпурным цветом сияли вершины, зеленым и
коричневым - трава на скалах; а бесконечно тянувшаяся перспектива зубчатых
скал и заостренных утесов предстала перед нашими взорами, покрытая
величественными снежными вершинами ослепительно белого цвета. Мы продолжали
наше бесконечное путешествие, а солнце за нашей спиной спускалось все ниже
и ниже, и вечерние тени начали расстилаться вокруг.
Местами холмы были до того круты, что, несмотря на все старания
кучера, лошади могли двигаться только шагом. Я хотел, как это принято у нас
дома, сойти и помочь лошадям, но кучер и слышать об этом не хотел. "Нет,
нет, - говорил он, - вы не должны здесь ходить, тут бродят слишком свирепые
собаки и затем, - добавил он, по-видимому шутки ради, так как обернулся к
остальным пассажирам, рассчитывая на ободряющую улыбку, - вам и так
придется достаточно подождать, прежде чем удастся уснуть". Он только раз
остановился, и то лишь затем, чтобы зажечь фонари.
Когда начало темнеть, пассажиры заволновались и один за другим стали
обращаться к кучеру с просьбою ехать быстрее. Ударом своего длинного бича и
дикими криками кучер заставил лошадей положительно лететь. Затем сквозь
темноту я увидел над нами какой-то серый свет - как будто расщелина в
холмах. Волнение среди пассажиров все увеличивалось; наша шаткая коляска
подскакивала на своих больших кожаных рессорах и раскачивалась во все
стороны, как лодка в бурном море. Мне пришлось крепко держаться. Затем
дорога выровнялась, и мы понеслись по ней. Потом горы приблизились к нам
совершенно вплотную, и мы наконец въехали в ущелье Борго. Все пассажиры
один за другим принялись наделять меня подарками; они давали их с такой
настойчивостью, что я положительно был лишен возможности отказаться; каждый
при этом искрение верил, что подарки избавят меня от дурного глаза, каждый
из них меня еще благословлял и крестил, точно так же, как на дворе
гостиницы в Быстрице. Затем, когда мы помчались дальше, кучер наклонился
вперед, а пассажиры, нагнувшись по обе стороны коляски, нетерпеливо вперили
взоры в окружающую мглу. Ясно было, что впереди случилось или ожидалось
что-то необыкновенное, хотя, сколько я ни расспрашивал пассажиров, никто не
давал мне ни малейшего объяснения. Это состояние всеобщего волнения
продолжалось еще некоторое время, пока наконец мы не увидели впереди выезд
из ущелья. Было темно, надвигающиеся тучи и душный воздух предвещали грозу.
Я внимательно всматривался в дорогу в ожидании экипажа, который повезет
меня к графу. Каждую минуту я надеялся увидеть свет фонарей во мраке; но
всюду было темно. Лишь в лучах фонарей омнибуса виднелся пар от наших
загнанных лошадей, поднимавшийся облаком. Теперь мы ясно могли рассмотреть
расстилающуюся перед нами белую песчаную дорогу, но на всем ее протяжении
даже и намека не было на какой-нибудь экипаж. Пассажиры вновь спокойно
уселись с явным выражением радости, точно в насмешку над моим
разочарованием. Я задумался над тем, что предпринять, когда кучер,
посмотрев на часы, сказал что-то другим, чего я, к сожалению, не смог
понять, так как это было сказано очень тихо. Кажется он, сказал: "Часом
раньше". Затем он повернулся ко мне и сказал на отвратительном немецком
языке, еще хуже моего: "Нет никакой кареты. По-видимому, Господина не
ожидают. Лучше пусть он поедет сейчас с нами в Буковину, а завтра
возвратится обратно, или же на следующий день - даже лучше на следующий
день". Пока он говорил, лошади начали ржать, фыркать и дико рыть землю, так
что кучеру пришлось их сдерживать, напрягая всю силу.