"Андрей Столяров. Я - Мышиный король" - читать интересную книгу автора

ясь обеими руками грудь, чтоб не выскочило бешено заколотив-
шееся сердце.
Кажется, все обошлось.
Однако, я, наверное, здорово повзрослел за те две-три
секунды, которые потребовались, чтобы добежать до здания
школы, потому что вся наша затея с походом в учительскую по-
казалась мне вдруг ужасной глупостью. Глупостью, мальчишест-
вом, полным идиотизмом. Нет, действительно, какого черта я
сюда потащился? Ну, подумаешь, Елена написала что-то такое в
своем сочинении. Кто эти сочинения сейчас читает? Даже если
кто-нибудь и читает, то, скорее всего, по диагонали. Не та-
кое у нас нынче время, чтобы читать сочинения. Да и что осо-
бенного она могла написать? Мальвина - дура? Это и так все
знают. Ну, подумаешь, поставят пару, вызовут в школу родите-
лей. Тем более, что и родителей у Елены нет. Только тетка
Аделаида, похожая на высохший одуванчик. Лет, наверное, де-
вяносто, а может быть, и сто двадцать. Какой с нее спрос?
Ерунда! Сочинение! От этого не умирают. Разве что Елена на-
писала какую-нибудь очевидную дурость. Например упомянула
Мышиного короля. Тогда - да. Тогда - это серьезно. Но она же
не совсем еще чокнутая, чтобы писать про Мышиного короля!
Хотя Елена могла сделать это нарочно. Такой у нее характер,
с нее станется. Вот взяла и назло всем - упомянула. А теперь
я должен расхлебывать эту кашу. Глупость все-таки, дурацкая
выходка.
Тем не менее, идти было надо.
Почему-то ступая на цыпочках, я прошел мимо здания с
правой его стороны и в сгущении объемистой тени, которую оно
положило, осторожно приблизился к лестнице черного хода -
будто домик, покрытой съехавшим на бок, ребристым, остроко-
нечным железом. Железо здесь не менялось, наверное, уже мно-
го лет и, как мне представлялось, насквозь проржавело, нави-
сающий край его, темнеющий в небе, совсем обмахрился и обыч-
но шуршал, покачивая фестончиками, но, по-видимому, за по-
следние дни он тоже промерз, потому что топорщился сейчас
скованной неподвижностью, ни единого шороха не раздалось,
пока я поднимался по тесным горбатым ступенькам, и только
когда я, напрягшись, взялся за ручку двери, тоже сильно
осевшей и поэтому не запирающейся, то засохшие петли ее пре-
дательски взвизгнули.
Звук был такой, что я подскочил на месте.
Главное, что слева от двери, загрязненные так, что сте-
кло превратилось в рептильную бугорчатую коросту, находились
два низких, прикрытых решетками окна квартиры Ценципера и,
когда дикий визг неожиданно выскочил на морозный воздух, то
мне вдруг показалось, что за толстыми рамами их, точно в
мутном аквариуме, произошло какое-то шевеление.
Я замер.
Про Ценципера ходили чрезвычайно неприятные слухи. Го-
ворили, что два года назад, когда начались волнения, связан-