"Ирвинг Стоун. Муки и радости" - читать интересную книгу автора

юноша-ученик помог ему написать чудесные фрески в церкви соседнего городка
Сан-Джиминьяно, в котором числилось семьдесят шесть башен. Майнарди,
принявший теперь под свое крыло Микеланджело, многим удивительно напоминал
своего патрона Гирландайо - такой же добросердечный, одаренный, прошедший
прекрасную выучку в мастерской Верроккио, он любил живопись больше всего
на свете и, как Гирландайо, считал, что в фреске важны прежде всего
красота и очарование. В картинах приходится изображать что-нибудь из
Библии, из священной истории или греческой мифологии, но живописец не
должен заглядывать в смысл сюжета, раскрывать его значение или судить о
его истинности.
- Цель живописи, - объяснял Майнарди своему новому ученику, - быть
украшением, воплощать сюжет зримо, наглядно, приносить людям счастье, -
да, да, счастье, если даже они видят перед собой печальные образы святых,
отданных на мучения. Никогда не забывай об этом, Микеланджело, и ты
станешь признанным живописцем.
Если Майнарди был поставлен над учениками в качестве управителя, то,
как скоро понял Микеланджело, вожаком у них был Якопо, тот самый
шестнадцатилетний подросток с обезьяньим лицом, который постоянно отпускал
шутки. У него был особый дар прикидываться занятым по горло даже тогда,
когда он бил баклуши. Едва тринадцатилетний новичок появился в мастерской,
как Якопо разъяснил ему с важным видом:
- Отдаваться одной лишь тяжкой работе и не видеть ничего, кроме работы,
- это недостойно христианина. - Повернувшись к столу, за которым сидели
ученики, он весело добавил: - Во Флоренции бывает в среднем девять
праздников в месяц. Если учесть, что есть еще воскресенья, то выходит, что
мы должны трудиться только через день.
- Не понимаю, какая тебе разница, Якопо, - ядовито отозвался Граначчи,
- ведь все равно ты бездельничаешь и в будни.
Незаметно прошло две недели, и наступил тот дивный день, когда
Микеланджело должен был подписать контракт и получить первое жалованье. И
тут мальчик вдруг понял, как мало он сделал, чтобы заслужить два золотых
флорина - свой первый аванс у Гирландайо. Ведь до сих пор он лишь бегал за
красками к аптекарю да просеивал песок и промывал его через чулок в бочке.
Проснувшись еще затемно, он перелез через маленького брата Буонаррото,
спрыгнул с кровати и нащупал на скамейке свои длинные чулки и длинную, до
колеи, рубашку. Проходя замок Барджелло, он увидел, что вверху, на крюке,
укрепленном в карнизе, висит мертвое тело: должно быть, это был тот
человек, который, когда его повесили две недели назад, остался жив, но
наговорил властям таких дерзких слов, что восемь приоров решили повесить
ого вторично.
Заметив мальчика на пороге мастерской в столь ранний час, Гирландайо
удивился, и его "buon giorno" прозвучало сухо и отрывисто. Уже несколько
дней он сосредоточенно работал над этюдом, рисуя Святого Иоанна,
совершающего обряд крещения над Иисусом, и был в дурном настроении, так
как все не мог ясно представить себе образ Христа. Скоро он омрачился еще
больше; его побеспокоил брат Давид, принеся пачку счетов, по которым надо
было платить. Резким движением левой руки Доменико оттолкнул счета,
продолжая энергично рисовать правой.
- Неужели ты не можешь, Давид, распорядиться сам и оставить меня в
покое, когда я работаю?