"Том Стоппард. Розенкранц и Гильденстерн мертвы" - читать интересную книгу автора

Розенкранц (прикидывая расстояние от рта до ступни).
- Знаешь, лучше ты лизни.
Пауза.
Гильденстерн.
- Ладно, бросим это.
Розенкранц.
- Или я лизну тебе, хочешь?
Гильденстерн.
- Нет, спасибо.
Розенкранц.
- Могу даже покачать тебе ногу.
Гильденстерн (хватая Розенкранца за грудь.)
- Что, черт возьми, с тобой творится?
Розенкранц.
- Просто думал помочь по-дружески.
Гильденстерн (успокоившись).
- Ладно; должен же кто-нибудь прийти. Только на это остается
рассчитывать. В конце концов.
Большая пауза.
Розенкранц.
- Если только они там друг друга не передавили. Крикни. Или свистни.
Чтобы они почувствовали. Чтобы заинтересовались.
Гильденстерн.
- А-а, колеса завертелись, и теперь у них своя скорость. На которую
мы... обречены. Каждый оборот - порождение предыдущего. В чем - суть
движения. Попытайся мы вращаться самостийно, вся телега полетит к черту.
Это, по крайней мере, утешение. Потому что если б случайно - чисто случайно
- обнаружить - или даже только предположить, что наша - э-э-э -
импульсивность тоже только часть ихнего порядка, - тогда лучше покончить с
собой. (Садится.) Один китаеза, из династии Тан, - по мнению некоторых,
большой философ, - ему однажды приснилось, что он - бабочка, и с этой
минуты он уже никогда не был полностью уверен, что он не бабочка, которой
снится, что она китайский философ... Двойное ощущение безопасности. Можно
позавидовать.
Длинная пауза. Розенкранц вскакивает с места и пристально вглядывается
в глубину партера.
Розенкранц.
- Горит!
Гильденстерн (срываясь с места).
- Где?!
Розенкранц.
- Нигде. Просто хотел показать, что значит злоупотреблять свободой
слова. Чтоб убедиться, что она существует. (Смотрит в зал, потом с
отвращением отворачивается и идет в глубину сцены, потом снова
возвращается, снова смотрит в зал.) Ни души. Чтоб они все сгорели. Вместе с
ботинками. (Вынимает монету, подбрасывает, ловит, смотрит на нее, кладет в
карман.)
Гильденстерн.
- Что?
Розенкранц.