"Рекс Стаут. Ее запретный рыцарь" - читать интересную книгу автора

- Как маятник в часах с недельным заводом.
- Да ну!
- Вот тебе и "ну". - Догерти замялся. - Пожалуй, надо начать с самого
начала. Иначе ты не поймешь, что мы чувствуем. Эх, была не была... - Он
немного помолчал и продолжил: - Впервые мисс Уильямс здесь появилась месяца
два назад. Мы все время зависали в "Ламартине" - Дюмэн, Бут, Шерман,
Дженнингс, я и еще пара ребят. Ну и вот, захожу я как-то в вестибюль и что
вижу? За телеграфом сидит та, кого я потом назвал Царицей Египта. "Ага, -
сказал я себе, - новенькая" и не теряя времени встал так, что не заметить
меня было невозможно. Она - ноль внимания. Я подошел поближе. Никаких
эмоций. Тогда я совсем было уже приготовился перейти к решительным
действиям, но тут ввалились Дюмэн с Дженнингсом и, увидев, в чем дело,
поспешили мне на помощь.
"Кто это?" - спросил Дженнингс.
"Царица Египта, - ответил я. - И времени терять нельзя".
И мы перешли в наступление.
У Дюмэна была с собой целая пачка купюр: у одного богатея завелось
слишком много лишних денежек, а Дюмэн у нас хиромант, ты знаешь. И в тот
день мы послали пять миллионов телеграмм, потому что другим способом из нее
было и слова не вытянуть. Вспоминаю как кошмарный сон. Ты пробовал
когда-нибудь сочинить телеграмму, не зная ни что сказать, ни кому ее
отправить?
"Сколько с меня?" - спросил я, протягивая ей адресованную моему брату
в Трентоне телеграмму, в которой писал, что у меня все в порядке, и выражал
надежду, что и у него все о'кей.
"Шестьдесят центов", - сказала Царица Египта.
"Да, - сказал я, пытаясь завязать разговор, - вот что мне меньше всего
нравится. Лучше заплачу лишних пять долларов за обед или за билеты на шоу -
ненавижу платить за телеграммы. Но, конечно, я не хочу сказать, что всегда
готов пойти на любое шоу".
"Шестьдесят центов", - повторила Царица Египта.
"А насчет поесть - за хороший обед и десяти долларов не жалко"
{Действие происходит в начале XX века, когда доллар стоил в несколько
десятков раз дороже, чем в начале века XXI}.
"Пожалуйста, шестьдесят центов".
И так продолжалось целый день. Больше из нее не удалось вытянуть ни
слова. Казалось, дело безнадежное. Дженнингс начал выходить из себя.
"Ты сделал ошибку, Догерти, - сказал он. - Она точно из Египта, но не
царица. Она сфинкс".
И как с этим не согласиться?!
Время пролетело незаметно. Мы сидели в углу, пытаясь сочинить еще одну
телеграмму, когда почувствовали, что кто-то подошел к нам вплотную. Это
была Царица Египта, уже в пальто и шляпке, готовая идти домой. Не успели мы
и рта раскрыть, как она говорит:
"Вы должны извинить меня за то, что я скажу. Полагаю, что вы
джентльмены, и потому к вам обращаюсь.
Кажется, вы весь день пытались надо мной подшутить.
Не сомневаюсь, что, узнав, как вы мне досаждали и сколько горечи
принесли, вы непременно раскайтесь, и я получу от вас обещание впредь так
не делать. В противном случае я буду вынуждена отказаться от должности".