"Рекс Стаут. Дело о черных орхидеях" - читать интересную книгу автора

небритого старикашку, который смотрит на нее, будто собирается молиться.
Благообразный молодой человек с серьезным подбородком прогуливается, делая
вид, что не смотрит на нее. Его зовут Фред Апдерграф, владелец "Оранжерей
Апдерграфа, Эри, штат Пенсильвания". У них выставка неподалеку. И еще масса
других, начиная с меня. Ваш приятель Лью собирается стать моим соперником.
Вчера Энн случайно улыбнулась мне, и я вспыхнул с ног до головы. Намерения у
меня честные и вполне определенные. Посмотрите на эту ее фотографию, а
теперь взгляните сюда. - Я поставил ногу на край стола и задрал штанину до
колена. - Представьте, что я сниму ботинок и носок, и присовокупите ваши
познания в селекции. Какой бы мог получиться результат, если...
- Тьфу, - произнес Вульф, - перестань пачкать стол. Завтра ты пойдешь
туда снова и будешь искать признаки увядания, а здесь появишься ровно в
шесть.
Но он не выдержал. На следующий день за ленчем его любопытство наконец
вылилось через край. Он отставил чашечку кофе с видом человека, готового во
имя долга перенести все испытания, и сказал мне:
- Приготовь машину, пожалуйста. Я еду сам, чтобы взглянуть на эти
пресловутые цветы.


2

Таким образом в четверг я оказался на выставке цветов в четвертый раз.
Народу было еще больше, чем в предыдущие дни, и тащить Ниро Вульфа на
четвертый этаж, где размещались орхидеи, было все равно, что прокладывать
слону дорогу через поле битвы. Пару раз нас останавливали знакомые, чтобы
обменяться приветствиями. На третьем этаже Вульф пожелал осмотреть
экспозицию Ракера и Дилла. Зрители вокруг веревок толпились в три ряда,
Гарри и Энн читали. Когда кто-то из зевак сверкнул вспышкой, она и глазом не
моргнула.
- Взгляните на ее зубы, когда она улыбается, - сказал я, - взгляните на
ее мягкие волосы.
Она держалась увереннее, чем в прежние дни. Год такой жизни испортит
ее.
- Посмотрите на листья пионов, немного желтоватые и печальные, ибо она
пробудет с ними еще только день.
- Это не пионы. Это азалии и лауреллии, и они желтеют от болезни.
- Называйте это болезнью, если хотите. Они печальны...
Он двинулся вперед, и я чуть не сшиб с ног трех дам, пытаясь оказаться
впереди, чтобы прокладывать дорогу.
На четвертом этаже, не обращая внимания на другие орхидеи - хотя там
были самые великолепные экземпляры из тех, какие мне приходилось видеть, -
он сразу направился к стеклянному колпаку. Табличка гласила: "Неназванный
гибрид Хьюитта. Существуют только три экземпляра" Они, безусловно,
представляли собой нечто особенное, я не видел ничего подобного ни на одной
выставке, не говоря уже о двадцати тысячах растений в оранжерее Вульфа. Я
пристроился в стороне и начал наблюдать за лицом Вульфа. Он что-то бормотал
себе под нос, потом застыл на расстоянии пяти дюймов от колпака. Его
физиономия не выражала никаких эмоций, но мускул на шее подрагивал, выдавая,
что все в нем кипит. За четверть часа он ни разу не шевельнулся, даже когда