"Рекс Стаут. Когда человек убивает" - читать интересную книгу автора

Спускаясь вниз на лифте, я прежде всего ощупал свою челюсть, потом с
опаской глянул в зеркало и решил, что останусь и живых.
Я вернулся домой как раз вовремя. Часы показывали 7.30 - обеденное
время. Теперь разве только землетрясение смогло бы заставить Вулфа прервать
прием пищи. В этом доме за столом священнодействовали; строго запрещалось
даже вскользь упоминать о делах. Так что мой подробный отчет о событиях дня
само собой был отложен. Конечно, если бы Фриц приготовил что-то вроде гуляша
или телячьих мозгов, обвалянных в сухариках, мое увечье вообще осталось бы
не замеченным. Но на этот раз на второе были жареные голуби, мясо которых
требовалось отгрызать от косточек, так что когда Вулф покончил с шестым, а я
едва управился с первым, он недовольно спросил:
- Какого черта! Что с тобой приключилось?
- Ничего особенного. А что?
- Ты же не ешь, а... клюешь.
- Да. Сломана челюсть. С наилучшими пожеланиями от Энн Хорн.
Вулф вытаращил глаза.
- Как? Женщина сломала тебе челюсть?
- Извините, ведь мы не допускаем никаких посторонних разговоров во
время еды. Позднее я все вам расскажу.
Я действительно все ему рассказал после обеда в кабинете, а затем
занялся одним небольшим дельцем, которое не давало мне покоя. Еще до ленча
Вулф поручил мне позвонить Солу Пензеру и срочно вызвать его к нам. Я это
сделал.
Сол обещал приехать в половине третьего. Но к этому времени я уже успел
уйти. Позднее, по дороге из столовой в кабинет, я спросил Вулфа, приходил ли
Сол, и услышал лаконичное "да", говорящее о том, что все остальное меня не
касается. Решив, что дополнительные сведения по данному вопросу мне ни
капельки не помешают, я достал из сейфа чековую книжку. Иногда, помимо
имени, числа и суммы, Вулф на корешке помечает назначение наших расходов. Но
на этот раз он этого не сделал. А последний чек был выписан на кругленькую
сумму в тысячу долларов!
Разумеется, это не удовлетворило мое любопытство, наоборот, заставило
еще сильнее ломать голову над тем, что же такое должен был приобрести для
Ниро Вулфа Сол, за что можно было выложить такие огромные деньги.
Когда я докладывал о своих дневных похождениях, пересказывая дословно
все разговоры, что вовсе не было сложной задачей, когда у тебя такая большая
практика и когда ты знаешь, что меньшего с тебя не спросят, Вулф сидел с
закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, никак не реагируя на мои
слова. Он был излишне спокоен, даже безмятежен, и меня это насторожило.
Обычно, когда он отправляет меня с каким-нибудь поручением, а я возвращаюсь
ни с чем, он непременно делает несколько язвительных замечаний, хотя
частенько понимает, что требовал от меня невозможного. А тут я ничего
подобного не услышал. Это означало, что либо ему не по вкусу работа, пусть
все провалится в тартарары, либо то, что я в данном деле был всего лишь
второстепенной фигурой, несмотря на сломанную челюсть и многочасовые
страдания. А центральная роль в партии принадлежала кому-то другому.
Я закончил отчет, Вулф не задал ни единого вопроса и даже не соизволил
раскрыть глаза. Не обидно ли, скажите? Я громко застонал от боли. Напрасные
старания. Тогда я заговорил язвительно:
- Мне совершенно ясно, что я впустую потратил пять часов вашего